Человек среди людей - Яков Львович Коломинский

Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения.

Антуан де Сент-Экзюпери

У каждого — свой тайный личный мир,

Есть в мире этом самый лучший миг.

Есть в мире этом самый страшный час,

Но это все неведомо для нас.

Евгений Евтушенко

Если до 18 лет вы не видели «живого» автора книги — писателя, поэта или ученого, то вам вряд ли когда-нибудь удастся избавиться от некоторого трепета при встрече с ним. Потом «живой» автор уже перестает волновать воображение. Но до поры до времени. На XVIII Международном психологическом конгрессе мы, психологи помоложе (хотел написать «психологическая молодежь», пишут же «театральная молодежь», а от одного пожилого учителя танцев я слышал даже выражение «танцевальная молодежь». И уж совсем легко в любом возрасте попасть в разряд «поэтической молодежи»), чувствовали себя так, будто попали в ожившую библиотеку.

Как и во всех областях человеческой деятельности, в психологии есть имена прямо-таки легендарные, живые классики, о которых привык слышать уже с первого курса института. Многие из них приехали в Москву в тот памятный август 1966 года. И среди этого авангарда современной психологии звезда первой величины — знаменитый швейцарский ученый Жан Пиаже. Высокий, седой, удивительно моложавый, он прославился десятки лет назад.

— До встречи с ним на IX конгрессе психологов в Вене, 40 лет назад, — говорил в своей приветственной речи (Пиаже в дни московского конгресса исполнилось 70) советский психолог Александр Романович Лурия, — я думал, что «Пиаже» — это название научного института: столько печатной продукции выходило под этим грифом.

И не мудрено было ошибиться. Жан Пиаже рано начал… В возрасте 7 лет, когда другие мальчишки пишут первые палочки, маленький швейцарец уже увлекся наукой. Он интересуется сначала механикой, потом птицами и ископаемыми животными, и, наконец, морскими раковинами.

С птицами связана история его первой печатной работы. Однажды в городском саду Жан увидел белого воробья. Но не швырнул в него камень, как сделало бы большинство десятилетних мальчишек на его месте, а стал внимательно наблюдать необычную птицу. В результате — публикация заметки о воробье-альбиносе. Научная статья в 10 лет!

Юный естествоиспытатель упрашивает директора местного музея позволить ему работать лаборантом. Один за другим выходят научные труды Жана. Ему предлагают место сотрудника Женевского музея, не подозревая, что автор многочисленных исследований еще учится в средней школе. В 22 года он — доктор естественных наук. И вскоре предпринимает серию исследований, которые сделали его известным раньше, чем он достигает тридцатилетнего возраста. (Вот почему я не решился написать «психологическая молодежь». Ведь всем нам в дни конгресса было около тридцати.)