Газета Завтра 398 (29 2001) - Газета «Завтра»

Тогда, жарким летом рокового 91-го, небольшая группа партийцев, генералов, писателей обратилась с посланием к народу, ослепленному "перестройкой", очарованному сладкозвучием Горбачева, отравленному медовыми, веселящими ядами "свободолюбивых" певцов и лукавых пастырей. Послание было, как клич, как проповедь с амвона, как заклинание. В нем срывались овечьи шкуры с жестоких волков "перестройки", указывалась страшная бездна, куда летит страна, прочерчивались рваные трещины, по которым разлеталось, как взрыв, пущенное под откос государство. Немногими было услышано "Слово". Немногие верили, что могучий Союз с непобедимой армией, испытанной партией, ракетами, госбезопасностью, монолитным народом, умудренной интеллигенцией,— что такая держава, победившая в самой грозной и жестокой войне, может рассыпаться в пыль от газетных статеек, двух-трех телевизионных программ и нескольких митингов, где поп-расстрига осенял "демократов" католическим, папским крестом. Но "Слово" услышали те, кто готовил погибель Родины. Руцкой, в то время еще не построивший идиотскую арку в Курске, но уже трижды, как оборотень, поменявший обличье, посулил создателем "Слова" по двенадцати лет тюрьмы. Ельцин назвал послание "плачем Ярославны", а Шеварднадзе усмотрел в послании знак близкого кровавого мятежа. Народ копался на своих огородах, отправлял детей в пионерлагеря, министры и секретари обкомов уезжали на Черное море, плескались в лазурных волнах, вкушали вишни и персики. Но когда в конце августа вернулись в свои кабинеты, страны уже не было. "Гэкачеписты" сидели в "Матросской тишине", монумент Дзержинского валялся в бурьяне, а партийные кабинеты и кассы делили верткие, с горящими глазами, молодцы, от которых вскоре содрогнется народ.

Лето 2001-го похоже на то, роковое. Сладкозвучный Греф убеждает в осмысленности либеральных реформ. Путин появляется во всех мировых столицах, принимая комплименты обольстителей из "большой семерки". Москва гремит гастролями, рок-фестивалями, выступлениями оперных "звезд". Народ собирает на грядках клубнику, окучивает картошку, в пол-уха слушает неумолкаемых Немцова и Хакамаду, не понимая, что земля, которую он ковыряет, уже не его. Жилища, в которые возвращается после трудов земных, уже не его. Дети и внуки его обречены на скудную подневольную жизнь. Кавказ закреплен за Турцией. Приморье уступят Японии. Калининград отойдет к Германии. В Сибирь приходит Америка. И страна, продырявленная, как трухлявое дерево, тысячами железных неутомимых жучков, рухнет при первом ветре.