Они условились с Катей встретиться в половине шестого возле Театра оперы и балета, а сейчас часы показывали немногим за полдень. Время было, и лейтенант Овчинников решил подняться на Холм Славы. Заветная мечта, которая до недавнего времени казалась почти неосуществимой: дважды во время отпусков пытался слетать в этот город, но оба раза возникали непреодолимые препятствия. Теперь он был здесь и уже ничто не могло помешать его намерению.
Он не сел в автобус: на Холм Славы нужно идти — так диктовало сердце. Он привык взбираться на горные кручи, потому не испытывал усталости. Чем выше поднимался, тем мощнее развертывалась панорама города. Когда сегодня утром, сойдя с самолета, Андрей Овчинников очутился на улицах этого города, его не покидало ощущение, будто все снится: такого города просто не могло быть! Изобилием памятников, скульптур, красивых старинных зданий, величавых церквей и соборов он напоминал гигантский музей под открытым небом. А небо было синее-синее, весеннее...
С высоты он любовался городом, так как сразу полюбил его, прилип к нему душой, и в то же время им овладела тягучая тоска. Пять театров, филармония, цирк, кинотеатры. Дворец культуры, картинная галерея, парки, широченные бульвары и проспекты, уютные площади с голубями, фонтаны, улочки, вымощенные брусчаткой. Окинув взглядом город с высоты, Андрей подумал: «Не поедет Катя на заставу!.. Не поедет...» Тут и гадать было нечего.
Он представил домики своей заставы, словно бы сбившиеся в кучу на высоком горном плато. На юге, по ту сторону границы, простиралась безлесная горная гряда, напоминающая стадо лежащих верблюдов. На севере, километрах в пяти от заставы, начиналась грязно-серая песчаная пустыня с чахлой растительностью. Каждую весну ветер из пустыни приносил тучи песка, ураган бушевал и день, и два, и неделю, а то и несколько недель, наметая вокруг строений барханы, — стоило высунуться из помещения, как песок набивался в ноздри, глаза, уши, скрипел на зубах. Туман пустыни — так это здесь называется. «Как вы живете в таком аду?» — однажды спросил известный артист у начальника погранзаставы майора Нефедова. Майор усмехнулся: «Мы охраняем Государственную границу. А это и есть наша жизнь...»
Конечно же, Катя, привыкшая к благам и высокой культуре прекрасного города, не захочет жить в горной пустыне, куда артисты, шефы, заглядывают раз в год.
Но Овчинников любил свою заставу и не променял бы ее ни на какую другую. Он любил ее суровость, необычность, сложность, хотя вслух никогда не говорил об этом. Он запомнил тот первый день, когда прилетел сюда на вертолете. Они какое-то время летели над пустыней, и сверху она казалась безжизненной, страшной, как бредовый сон. А утром Андрей встречал восход солнца, с немым изумлением оглядываясь по сторонам: инопланетный пейзаж! Предельная четкость линий в прозрачном воздухе. Горы окружали Овчинникова с трех сторон и словно бы с угрюмой улыбкой приветствовали его. На зеленых холмах резвились молодые варанчики. Иногда показывался старый злой варан, огромный, словно крокодил. Андрею сказали, что такой иногда может напасть на человека. В это не верилось. В каждой местности существуют свои небылицы. Вот перепелов и куропаток здесь было много. Они выпархивают из травы, не боятся человека. Плавно, без взмаха крыльев, кружили в бирюзовой вышине орлы.
