Близость сопредельной стороны волновала. Какие там люди, чем живут?.. Знают ли они правду о жизни колхозников из долины?
Ему даже стало казаться странным, что некоторые молодые люди, стремясь жить в городах, ни разу не изведали прелести суровой, но просторной жизни, не подышали настоящим ветром, не ощутили беспредельности пространств, грозного дыхания гор и пустынь.
«Пески пустыни точно поют или зовут тебя, а иногда слышишь словно звуки разных музыкальных инструментов...» — так воспринял пустыню великий путешественник Марко Поло. «Удивительное дело, — размышлял Овчинников. — Мне нравится песок... и горы... и открытые пространства. А раньше я радовался только тайге».
Горный воздух пьянил, кружил голову, ноздри широко раздувались; он полной грудью вбирал в себя тонкие холодные ароматы горной пустыни. Щебетали саксаульные сойки. Ему показалось, что он когда-то уже испытывал все это. Во всяком случае, тут была его стихия. Звенел, пульсировал в лучах малинового солнца каменный мир, или, может быть, звенели голоса птиц, трепыхающихся над многогранными, словно груды хрусталя, островерхими скалами, над зарослями синего зверобоя и дымчатой полыни. Масса камня, оголенных, обдутых ветром красных глыб песчаника воспламеняли его фантазию. Они несли на себе отпечаток необычайного.
Тут много было причудливых скал. Когда светило солнце, они сверкали зелеными, розовыми, малиновыми и оранжевыми огоньками. Повсюду встречались заросли лопоухих кактусов с желтыми цветами, синих колючих шаров на упругих стеблях и красных маков. На фоне горного массива выделялась башнеобразная скала, она издали казалась искусственным сооружением. Овчинников любил горы и скалы. Он облазил все окрестности вокруг, отмечая мертвые пространства. Однажды в каменистых грядах его натренированный глаз открыл узкую щель. С трудом протиснувшись в нее, очутился в просторной пещере. Она оказалась сквозной, своеобразным природным туннелем. Таких пещер здесь было немало. Эта выводила к крутому обрыву. Внизу — лиловая пропасть, острые камни, полоска реки, шоссе, людские поселения, стада. Без веревки туда невозможно было спуститься, и там, внизу, приветливо зеленели сады, над крышами вились дымки, виднелись фигурки людей. Это была наша территория. Приложив бинокль к глазам, Овчинников мог наблюдать жизнь поселения. Он склонялся над лиловым миром, и никто из тех, живущих внизу, даже не подозревал о его существовании.
По объездному пути на машине можно было выбраться в долину минут за сорок, разумеется, при хорошей погоде. Овчинников бывал несколько раз там, в местных колхозах.
