Адский фонограф - Роберт Альберт Блох

Тридцать три оборота в минуту. Тридцать три откровения в минуту. Вот так он и играет - ночами и днями, днями и ночами. Черный диск кружится, кружится, кружится, игла движется по канавке, колеблется упругая мембрана. Тридцать три прохода - каждую минуту...

Эта штука выглядит, как обычный фонограф. Обманка, скажу я вам! Внутри нет ни трубок, ни проводов. Я вообще не знаю, что там - внутри. Корпус запечатан - а то, что его наполняет, суть достояние Преисподней.

Посмотрите на записывающее устройство. Ничего особенного с виду, да? Неправда. Когда включаешь запись, слышится не человеческий голос - слышна сама человеческая душа!

Вы думаете, что я сошел с ума, да? Я вас за такие мысли не виню. Я тоже думал так, когда мне впервые попало в руки это орудие дьявола.

Я и Густава Фрая почитал за сумасшедшего.

Я всегда знал, что его эксцентричность — плод гениальности. Знал с тех самых пор, как он обучил меня премудростям игры на фортепиано — обучил так, как только он один мог. Трудно поверить - но этот миниатюрный сморщенный старик был одним из самых искусных виртуозов в мире. Он сделал из меня пианиста, и хорошего пианиста. Но всегда — всегда были ему свойственны! — капризность и странные идеи.

Он не сосредотачивался на технике. Пусть твоя душа выражает себя через музыку, наставлял он меня.

Я смеялся над ним втихую. Я полагал это лишь притворством. Но ныне мне известно, что он верил в свои слова. Он научил меня выходить за рамки простого мастерства рояльных клавиш - прямиком в сферу духа. Он был странный учитель — но великий!

После того, как в Карнеги-Холл отгремели мои первые успешные концерты, Густав Фрай исчез из моей жизни. Несколько лет я колесил с гастролями по зарубежью. Во время одного из визитов в Европу я познакомился с Мазин — и женился на ней.

Когда мы вместе возвратились в Америку, мне была явлена будоражащая новость - Густав Фрай лишился рассудка и был заключен принудительно в клинику для душевнобольных. Сперва я был повергнут в шок, потом — принялся восстанавливать произошедшее по частям, опираясь на свидетельства. Но газетные статьи не помогли мне - а истинных обстоятельств, казалось, никто из малочисленного круга общения Густава не знал.

Мазин и я обосновались в небольшой квартире-студии в Верхнем городе, и некоторое время нас сопровождало по жизни лишь счастье.

А потом Густав Фрай объявился вновь.

Никогда не забуду ту ночь. Я был дома один - Мазин пригласили на вечер друзья, и, сидя перед камином, я поглаживал мех Пантеры, нашей кошки. Та вдруг выгнула спину и зашипела - и вот, словно бы из ниоткуда, Густав Фрай скользнул в мою комнату, все такой же маленький, сморщенный, старый. Он был обряжен в лохмотья, но вид его впечатлял. Наверное, так казалось из-за глаз. В них горел все тот же неусыпный огонь.