В забегаловке очередь, человек десять. Беру поднос, вилку, нож, ложку и двигаюсь вдоль раздачи, набирая харч.
Когда расплачиваюсь с кассиршей, возникает Завьялов в сопровождении охранника. Я ухмыляюсь, заранее предвкушая, с каким изумлением он станет озирать непритязательный интерьер. И, наконец, поймет, что пригласили его сюда нарочно, чтобы немножко сбить спесь. Но он сумрачно скользит по мне взглядом и покупает стаканчик растворимого кофе.
Усаживаемся за столик у окна. Телохранитель остается стоять рядом.
Я без особой охоты принимаюсь за трапезу. Завьялов отпивает глоток и рассеянно смотрит на меня, будто пытается уяснить, кто перед ним.
– Катю, жену мою, убили, – буднично, не повышая голоса, произносит он. – Позавчера похоронил.
Только теперь замечаю, что он осунулся, глаза как будто расширились и глядят на меня тускло, точно мертвые.
– Сочувствую, – говорю я. И умолкаю. Больше мне сказать нечего.
– Расследуй это убийство, – хрипло говорит Завьялов, и не понять, то ли просит, то ли приказывает.
Я пожимаю плечами.
– Во-первых, ты наверняка надавил на ментовское начальство. И бабла пообещал немерено. Так что ребятки проявят надлежащее служебное рвение. Во-вторых, у тебя есть возможность купить всех лучших сычей города. Зачем тебе какой-то Королек?
– Сам не знаю, – он пожимает округлыми покатыми плечами, задумчиво кривит губы. – Может быть, потому что с тобой связано прошлое…
И принимается рассеянно крутить одноразовый стаканчик, кажущийся махоньким в его здоровенной лапе.
Мне жаль этого молчаливого мужика, похожего на слесаря или водилу. И в то же время понимаю, что он – совсем не тот человек, который вызывает сострадание. Скорее следует пожалеть того, кто окажется на его пути.
– Ладно, – вздохнув, говорю я, – введи меня в курс дела. Кто, по-твоему, мог желать ее смерти?
– Даже не представляю. Она много времени проводила дома, в коттедже. Никого не трогала, не обижала – интеллигентка. Ну иногда выезжала в центр города: бутики, кафе, фитнес-центры, парикмахерские и прочее.
– Может быть, в последнее время она была чем-то подавлена, удручена?
– Катя – человек сильный, ипохондрией не страдает… Не страдала… – поправляется он, слабо усмехнувшись.
– Тебе известен круг ее знакомств?
– Более-менее, – Завьялов коротко взглядывает на меня и опускает глаза.
И я вспоминаю: он же нанимал сыщиков следить за ней, когда ревновал к журналисту Алеше.
– Мобильник жены у тебя?
– У ментов.
– А записная книжка?
