Предание о гульдене - Вильгельм Гауф

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком. Нельзя сказать, чтобы он жестоко угнетал своих подданных или жил в распре со своими соседями; однако, несмотря на это, никто не верил ему из-за его угрюмого взора, морщинистого лба и резкого, ворчливого характера. Было мало людей, кроме челяди в замке, которые когда-либо слышали, чтобы он говорил обыкновенным образом, как другие люди. Когда он ехал по долине и кто-нибудь при встрече с ним быстро стаскивал свою шапку, останавливался и говорил: «Добрый вечер, господин граф, сегодня славная погода», он отвечал: «Вздор!» или «Сам знаю!». Если кто-нибудь в чем-нибудь не угождал ему или его коню, если с ним в лощине встречался крестьянин с повозкой, так что граф не мог довольно быстро проехать на своем вороном, то он выливал свою злобу в громе проклятий. Однако ни разу не было слышно, чтобы он в этом случае побил крестьянина. В стране его прозвали Грозой фон Цоллерн.

У Грозы фон Цоллерна была жена, которая представляла полную противоположность ему, будучи тихой и приветливой как майский день. Часто дружелюбным словом и снисходительным взглядом она примиряла со своим супругом тех людей, которых он оскорбил резкими выражениями. А беднякам она делала добро везде, где только могла. В летний зной или в ужасную снежную погоду она охотно сходила с крутой горы, чтобы навестить бедных или больных детей. Если на такой дороге ее встречал граф, он ворчливо говорил: «Знаю уж, вздор!» и ехал дальше.

Многих других женщин этот ворчливый возглас устрашил бы и напугал. Одна подумала бы: «Что мне до этих бедных людей, если мой господин не ставит их ни во что?» Другая из гордости или негодования охладела бы, пожалуй, к такому ворчливому супругу.

Но не такова была Гедвига фон Цоллерн. Она любила его по-прежнему; своей прекрасной белой рукой она старалась разгладить морщины на его смуглом лбу, любила и почитала его. Когда через несколько лет небо подарило ей маленького графа, она все-таки продолжала любить мужа не меньше, в то же время выказывая и своему сынку всевозможную заботливость нежной матери. Прошло три года, а граф фон Цоллерн видал своего сына только по воскресеньям после обеда, когда его подносила ему кормилица. Он пристально взглядывал на него, что-то бормотал себе в бороду и отдавал назад кормилице. Однако когда малютка сумел сказать «папа», граф подарил кормилице гульден, но не улыбнулся ребенку.