Мы были бабочками... - Рэй Олдридж

Жесткая антиутопия Олдриджа — наглядная демонстрация того, как политики могут извратить даже самые гуманные идеи, используя их для своих целей. Я против наркотиков. Однако когда борьба с наркотиками превращается в лозунг для войны… Слишком просто сколотить политический капитал, преследуя евреев, наркоманов или велосипедистов. В принципе, все равно, кого травить, конец всегда один — километры колючей проволоки в истощенной стране…

На второй день песчаной бури Роб Оуэн уже почти умер. Легкие старика сгнили от вдыхания радиоактивной пыли фосфатных рудников. Мы были заперты в бараке до тех пор, пока буря не закончится, так что я не мог привести лагерных врачей. Впрочем, это было не важно, они бы только дали ему снотворного.

Приступ кашля занял его на некоторое время. Меня пугали клокочущие звуки, которые он издавал. Я был на двадцать лет моложе Оуэна, но почти так же болен — сколько мне еще осталось, прежде чем я утону в собственном разлагающемся теле?

Он наконец отдышался.

— Знаешь, Джон, мы ведь не все были чудовищами. Можешь себе представить, иногда нас было не отличить от настоящих людей.

— Да? — я вытер пот с его лица.

— Спасибо, — сказал он. — Ты так добр ко мне.

— Не за что, — ответил я.

— Нет-нет, это многого стоит, — он изо всех сил старался говорить. — Я когда-нибудь тебе рассказывал, как мы с моей первой женой ходили в гости к Человеку-Батарее?

Это было в Денвере, знаешь… там неплохо жилось до Большой Суши — все было так свежо, так авантюрно… нас переполняло чувство, что возможно все. А может, я был просто молод…

Так вот, был у меня друг… такой маленький, тощий недотепа… да уж, прыщавый, с писклявым голосом и с претензией на популярность… но у Роберта были хорошие связи, к которым он обращался каждый раз, когда я его просил.

Роберт рассказывал нам про Человека-Батарею — он по слухам был самым крупным оптовиком кислоты в Денвере. «Хочешь познакомиться? — спросил Роберт однажды вечером, — крутой чувак.»

Мэнди — моя первая жена — не очень этого хотела. Забавно: она могла глотать, курить или нюхать практически что угодно, но в ней не было физической храбрости. Однажды, когда мы пошли в поход в пустыню, я увидел гремучую змею в сухой старице. Я некоторое время наблюдал за ней с безопасного расстояния. Занятная тварь, но я, правда, был угашен… И все это время, пока я там стоял — не меньше, чем в десяти футах от змеи — Мэнди вопила так, что легкие разрывались.

Оуэн замолчал, закашлялся, сплюнул на пол коричневую мокроту, кисло улыбнулся.