Приключения Тимы и Тёмы - Анна Сергеевна Аксёнова

Глава первая. А ты кто такой?

Это было пять лет тому назад. Я тогда ещё в школу не ходил. Осенью как раз должен был пойти первый раз в первый класс. Жили мы тогда в городе… Впрочем, лучше не называть города, почему — вы потом поймёте.

На горе, чуть в стороне от города, находились (да и сейчас там находятся) раскопки древнего греческого поселения. На этих раскопках мы часто с ребятами играли — там здорово: с горы вид на море, корабли все видать. А раскопки — бегаешь среди них и словно ты на другой какой планете или в другом царстве-государстве. Такое здесь всё странное, необычное. И ещё там у нас приманка — древние монеты. Редко, конечно, но всё-таки иногда их ещё находят. Я сам как-то выменял у одного пацана на кубинское песо одну такую монету. Правда, она была вся исковерканная и на ней не поймёшь что: не то колесница, не то профиль царя какого. Но всё равно — древняя монета.

Один раз пошли мы туда с Костей погулять. Идём, а навстречу нам Костина бабушка. «Ты куда это, а? Марш молоко пить!» Костя обещал, как выпьет молоко, сразу прибежать ко мне.

Пришёл я на раскопки и стал Костю поджидать. Заглянул от нечего делать в один котлован — и вдруг увидел там в углу монетку. Дня два назад дождь был, вот её и вымыло из земли.

Я поглядел-поглядел — глубоко, Костю бы подождать. «Да вдруг, — думаю, — ещё кто из ребят монетку увидит? Докажи тогда, что она твоя». И как сигану туда!

Земля подо мной качнулась и ухнула вниз. Шахта там какая, может, в древности была…

Я летел и ничего не соображал. Потом меня здорово тряхнуло и полёт мой прекратился. Застрял.

Я поднял голову и увидел вместо неба кусочек неба, маленький, как ладонь. Крикнул, а голоса моего почти не слышно, будто под одеялом кричу. Конечно, я испугался, но головы всё-таки не потерял. Решил попробовать стену: крепкая ли она или мягкая, можно ли по ней вскарабкаться наверх. Но только я тронулся с места, как — раз! — провалился куда-то.

Очнулся в полной темноте. Голова гудит, ничего не помню. Потом стал приходить в себя и увидел, что я в каком-то большом помещении. Вроде пещеры. А высоко-высоко вверху, в черноте, тоненькое, как дырочка от иголки, что-то серое… Понял я тут, что это серое — моё родное, совсем теперь далёкое от меня небушко. Я заплакал.

Сижу, плачу — и вдруг чувствую, что по ноге у меня что-то ползёт. Как стукну я по тому, что ползло, как скину с ноги! Как крикну! А оно тоже как крикнет:

— Ты чего дерёшься?!