Гадкий товарищ - Вячеслав Андреевич Фаусек

Когда я был мальчиком-гимназистом, то очень любил драться. Впрочем, нас было много драчунов. Бывало, так только наступит перерыв между уроками, так уж у нас идет страшная возня: одни борются, другие дерутся кулаками, третьи «на ладошках»… И все это кричит, воюет, прыгает по скамейкам, падает! Весело было!

Мы тогда были только еще в первом классе.

Но самая главная драка бывала у нас после окончания уроков. Мы тогда вели войну с маленькими евреями. Недалеко от нашей гимназии было еврейское училище, где учились еврейские мальчики, и мы ходили туда, чтобы подраться с ними.

Как только наша гурьба выбегала из гимназии, то слышался крик:

— Эй! Господа! Кто идет бить жидов?

И охотников набиралось всегда много. Я тоже ходил бить «жидов».

Предводителем был у нас гимназист Попов. Он был самый сильный в классе и самый отчаянный.

Попов ставил нас в ряды, взмахивал квадратиком и кричал: «Вперед!»

И мы шли на войну, точно солдаты.

Еврейчики нас обыкновенно дожидались. Они устраивали где-нибудь по дороге засаду и неожиданно забрасывали нас каменьями. Но мы не робели! Попов кричит:

— Ребята, за мной! Ура-а!

— Ура-а-а! — кричим мы и бросаемся на приступ. Ранцы несем впереди себя щитом, чтобы камни не попадали в лицо, и вскоре неприятель пускался бежать. Тут начиналось побоище. Дрались часто жестоко, до крови; иногда и нам доставалось! Я помню, одному моему товарищу вышибли камнем зуб, и он навсегда остался без переднего зуба! А я всегда имел синяки на теле.

И никогда мы не задумывались над тем, за что мы бьем евреев? Они нам ничего дурного не делали, мы сами их обижали первые.

И вот раз случилось одно происшествие, о котором я и хочу рассказать.

Привели к нам одного еврейчика и сказали, что это наш новый товарищ. Он был маленький, худенький и рыжий! Лицо у него было красное, в веснушках, брови тоже красные, a волосы — как пожар! И фамилия его была смешная: Рудиш!

— Кудиш, Рудиш — бит будешь!

Кричали мы на него.

Рудиш испуганно косился на нас красными глазками и смирно сидел на своем месте.

— Рыжий-красный — человек опасный! — говорили ему и дергали сзади за волосы.

Рудиш отбивался от нас, бранился — но ничего не помогало: нас было много, а он один!

Даже во время уроков ему не давали покоя. Когда писали какую-нибудь письменную работу, то Рудиш с дальней скамейки получал записочку. Он с любопытством раскрывал ее и читал:

Рудиш подписывал внизу «осел» и отсылал записочку обратно. Но она скоро возвращалась к нему опять. Слово «осел» было перечеркнуто и написано дальше: