— Успокойтесь, — шепнула мне Ирина прямо в лицо, прямо в глаза и погладила по щеке: — Миша, что вы? — Она встала и сказала громко: — Я приду через пятнадцать минут, и мне бы хотелось, Миша, чтобы вы за это время переменили обо мне мнение в лучшую сторону.
Ушла.
— Она хорошая? — спросил я Игорька.
— Ты что, слепой? Девица первый класс.
— Но хорошая? — переспросил встревоженный Яцек.
— Не знаю, — промямлил Барков. — Меня она не волнует.
— Яцек! — крикнул я. — Посмотри на этого сноба! Весь мир она волнует, а его нет.
Барков засмеялся:
— Да не, ребята, вы меня не так поняли. Она меня не волнует в плане кино, вот что. — Он пригнулся к столу и зашептал, смешно и быстро перемещая зрачки то вправо, то влево: — Ведь я же хочу все перевернуть, вот в чем дело. Все наоборот, понимаете? В том числе и женский тип — назад, бежать от всех этих эталонов. Как Антониони с Моникой Витти. Только я и этого паренька хочу перевернуть, понятно? Все перевернуть.
— Кого же ты будешь сейчас снимать, Игорек? — спросил я.
— Не знаю пока, но только Ира Иванова меня теперь не волнует. В этом плане.
Он стал рассказывать, что уезжает на днях со своей группой на Южный берег Крыма и там начнет снимать что-то такое замечательное, никем еще не виданное, что-то такое… сам он еще не знает что.
— Сними меня, Игорек, — попросил я его.
— Ты лучше, Миша, иди ко мне администратором.
Он засмеялся.
— Нет, — сказал я, — об администраторе не может быть и речи, а вот ты лучше сними меня в какой-нибудь роли.
Игорек опять засмеялся, а Яцек обиделся за меня и перешел на «вы».
— Почему же вы не хотите снять Мишу? — сказал он. — Чем же он хуже других? Я вот, к примеру, собираюсь его ваять.
— Ладно, — засмеялся Барков. — Сниму тебя в эпизоде. Рта не успеешь открыть, как я тебя сниму.
— Напрасно ты так относишься к эпизодам, — упрекнул я его. — Ты бы посмотрел на Феллини. Какие у него эпизоды!
— Сниму тебя с блеском, — сказал Игорек. — А Феллини у меня еще попляшет.
Подошла Ирина и присела рядом со мной.
— Фу, — сказала она, — вы бы хоть бутерброд мне сделали, Миша.
Я быстро состряпал ей бутерброд с кетой, а сверху положил кружок парникового огурчика и зеленый листочек для красоты.
— И воды налейте, — попросила она.
Я налил ей боржома и положил в фужер ломтик лимона. Она с удивлением посмотрела на меня и вдруг сказала такую штуку, что я чуть не поперхнулся коньяком.
— Как ловко вы это все делаете, Миша, — сказала она. — Вам бы мужем моим быть.
