Дионисий жаловался старцу на Митяя: дескать, этот коломенский поп не только митрополитом, но и архимандритом быть не имеет права. Действительно, Митяй не отвечал ни одному требованию, предъявляемому к этому сану: он был в прошлом женат, только недавно постригся в монахи и не имел большого опыта иноческой жизни.
Но Сергий хранил молчание. Все эти искательства казались ему мирской суетой, а не борьбой правды со злом. И все-таки соперники сумели втянуть старца в свою распрю.
Дионисий задумал ехать в Царьград к патриарху, чтобы обличить перед ним Митяя и добиться митрополии для себя. Князь Дмитрий, чтобы этому помешать, велел взять суздальского епископа под стражу и держать до тех пор, пока Митяй не съездит к патриарху и не получит благословение.
Это было явное беззаконие: даже князь не мог посягать на духовное лицо такого ранга. Преподобный Сергий немедленно вмешался, просил Дмитрия Ивановича отпустить Дионисия. Тем более что и сам епископ отчаянно взывал к старцу из темницы, умоляя заступиться.
Князь потребовал обещания, что епископ не поедет в Царьград и не станет домогаться митрополичьей кафедры и вредить Митяю. Дионисий обещал. А преподобный Сергий по простосердечию своему поручился за него.
Оказавшись на свободе, Дионисий поехал к себе в Суздаль и оттуда вдруг быстро «побежал Волгою» в орду, из орды — до Азова, откуда поплыл морем в Царьград. Епископ не только нарушил клятву, но и предал своего заступника Сергия. Наверное, сам Дионисий оправдывался тем, что действовал ради благой цели — помешать негодному Митяю стать российским архипастырем. Сколько мудрых наставлений о том, что зло не побеждается злом, оставили отцы церкви, однако епископ почему-то не вспомнил о них в те дни. Забыл он и о том, что путь в ад вымощен благими намерениями.
Князь Дмитрий негодовал только на Дионисия, а вот подозрительный Митяй полагал, что радонежский старец состоял в заговоре с коварным суздальским епископом. Он уже считал себя митрополитом, потому что сам великий князь объявил его таковым. Осталось только съездить в Царьград и получить благословение патриарха.
Раздражительный и гневливый Митяй затаил злобу на радонежского игумена и даже похвалялся:
— Вот вернусь из Царьграда и разорю Сергиев монастырь до основания.
Испуганные иноки передали эти слова преподобному, но он только вздохнул и сказал тихо:
— Митяй побежден своей гордыней, он грозится нашей обители, но сам никогда не получит делаемого и даже не увидит Царьграда.
