Истинный смысл ощущений, испытанных им в горах, стал совершенно очевиден.
Ничего похожего на горечь от того, что машина достигла невозможных для него вершин, он не ощутил. Была только радость от сознания, что он стал свидетелем чуда. Ларссен хорошо усвоил то, что рассказывал ему Даянанда: достигший последних ступеней раджа-йоги теряет интерес ко всему происходящему вне его, становится равнодушным к своему и чужому страданию. У машины это повлекло разрыв всех линий связи с внешним миром.
Профессор медленно усмехнулся: Ларссен рассчитал точно. Сочетание европейского ума, любопытства и глубокого проникновения в йогу делало Даянанду фигурой уникальной. Любой другой раджа-йог не взялся бы за примирение Суперкомпа с людьми — для этого ему пришлось бы оторваться от созерцания Вечности. Но профессор Даянанда не настолько игнорирует жизнь, чтобы не вмешаться. Абсолютное Знание же навсегда останется достоянием машины. То, что она снова будет выполнять свою старую работу, уже ничего не изменит.
Беспечно напевая, Ларссен появился на пороге кабинета Ричарда Шелла. С тех пор как профессор Даянанда вернул Суперкомпа к его работе, жизнь Ларссена вошла в привычное русло. Получив от концерна кругленькую сумму, он благоразумно положил ее в банк и теперь снова не упускал случая выпить за чужой счет. Вот и сейчас он забрел сюда в смутной надежде чем-нибудь поживиться.
Его встретил хмурый хозяин кабинета.
— Он сведет меня с ума, — пожаловался он Ларссену, кивнув в сторону пульта. — Представь себе, он отключил все свои каналы связи с хранилищами фундаментальной информации и использует только оперативную информацию…
Я только не понимаю, — добавил он, — почему до сих пор не поступило ни одной жалобы?
— Ну, это-то проще простого. — Ларссен приступил к объяснениям в своей обычной, несколько рассеянной манере.
— Помнится, профессор говорил что-то об Абсолютном Знании. Ты понимаешь, что это такое? Термин не очень подходящий, но суть вот в чем. Эта гора металла теперь получает информацию по каким-то своим каналам прямо с места, он как бы видит и знает все. Суперкомпу не нужны больше жалкие крохи истины, которыми обладает человечество, тем более занесенные в виде закорючек на бумагу или пленку.
Ларссен подошел к клавиатуре, расположенной в центре пульта.
— Я могу воспользоваться?
Шелл кивнул.
Спотыкаясь на каждой букве, Ларссен отстучал: «Верна ли Великая теорема Ферма?» Ответ поступил немедленно: «Да». У наблюдавшего за этой сценой координатора отвалилась челюсть.
