Бомбей ослепил их полуденным солнцем.
— Черт возьми, ты предусмотрителен, — проворчал Ларссен, глядя на темные очки Шелла. Щурясь на солнце, он улыбнулся.
— Здесь не так уж плохо, старина, это здорово, что ты вытащил меня сюда.
Лицо Ларссена утратило глуповатое довольное выражение, его глаза возбужденно заблестели. Он устремился к зданию аэровокзала.
У входа Ларссен с разбегу налетел на бородатого старца в белом тюрбане. Чертыхнувшись, он направился было дальше, но, не сделав и двух шагов, оглянулся.
— Профессор! — радостно завопил он и обернулся к Шеллу. — Что я тебе говорил: господин Даянанда уже ждет нас.
При этих словах профессор недовольно поморщился.
— Случилось что-то серьезное, — полувопросительно, полуутвердительно произнес он. — Сигнал был очень силен. Надеюсь, что смогу помочь вам.
— Понимаете ли, в чем дело, — Ларссен сразу приступил к объяснениям. — У них там, — он махнул рукой в неопределенном направлении, — компьютер начитался всякой всячины про вашу йогу, и, по-видимому, он стал йогом. Не иначе как он впал в эту… — он прищелкнул пальцами, — в нирвану… Бездействие машины вызывает страшную неразбериху, панику, много жертв, сами понимаете…
Напоминание о жертвах подстегнуло Шелла, и он вмешался в разговор.
— Мы не можем вступить с Суперкомпом в прямой контакт. Вы должны… — Шелл запнулся. Темные глаза Даянанды внимательно смотрели на него. — Мы прилетели просить вас… вступить в экстрасенсорный контакт с Суперкомпом.
Ему казалось, что он несет страшную чепуху, поэтому чувствовал себя довольно неуверенно.
— Разумеется, мы не постоим перед расходами, — поспешно добавил он, невольно сжимаясь под невозмутимым взглядом профессора. — Попробуйте убедить Суперкомпа в необходимости вернуться к своей работе.
Шелл ужаснулся абсурдности своих слов: машину надо убеждать! И не зная, как продолжать, растерянно замолк.
Наступило молчание. Профессор, казалось, и не думал отвечать. Изучающий взгляд йога остановился на Ларссене. Да, таким же он был и много лет назад, когда Даянанда читал лекции по истории индийской культуры средневековья. Еще студентом Ларссен поражал буйным воображением, тонкой наблюдательностью и крайней несобранностью. Будущее — неустроенный, чудаковатый гений — просматривалось в нем уже тогда. Шелла Даянанда помнил хуже, да и видел его всего раза два. Запомнились внешняя уничижительность и непомерное, тщательно скрываемое честолюбие. Такая двойственность обычно чувствуется людьми и лишает человека друзей, успеха, счастья. Такие редко исправляются — неудачи оскорбляют их внешнюю скромность, успех тешит скрываемое честолюбие, и они обычно кончают двурушничеством и предательством. И хотя Шелл выглядел респектабельным и деловым, Даянанда чувствовал в нем если не план, то готовность использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу, пусть даже во вред другим.
