Тимур Акимов, рослый плечистый парень с гладкими длинными, стянутыми на затылке в хвост волосами и бесстрастным лицом, бесшумно подошел к хозяину.
— Как только в моем расписании появится окно и ты будешь мне не нужен — возьмешь людей, поедешь, наведешь порядок, — скупо обронил ему Чернобаев.
— Сделаю.
Тимур кивнул и мгновенно, не оглядываясь, вышел. В глубине коридора послышался его тихий голос, он кому-то звонил, давал указания. После этого вернулся и снова встал неподалеку от хозяина.
Сергей Тарасович мазнул взглядом по притихшей команде рекламного агентства. Вот незадача… Они все слышали!
— Мы закончим когда-нибудь? — раздраженно спросил он. — Давайте уже снимать!
Фотограф давно был готов к таинству съемки и подошел к камере. Вдруг он сказал:
— Я попрошу вас, снимите с запястья золотые часы, а с пальца перстень с бриллиантом.
— Зачем?
— Они не вписываются в нашу концепцию.
— Молодец, Дима, — кивнула Сотникова. — Я и не заметила.
— Так блестит же…
— А что это за концепция, при которой нельзя часы носить? — Чернобаев хмуро посмотрел на съемочную группу.
Ответила Дарья — с бесконечным терпением:
— Концепция у нас прежняя: вы относитесь к избирателям как к служащим вашей финансовой корпорации. То есть как умный дальновидный руководитель, для кого забота о людях и их нуждах, уважение к индивидуальным правам, обучение и возможность повышения квалификации, справедливость оплаты труда — не пустые слова, а реальные поступки. И кстати, в рамках нашего девиза вы — тоже служащий собственной фирмы, такой же, как все…
Сотникова говорила правильные слова, хотя ее от них слегка тошнило. Вранье это все. Плевать Чернобаеву и на избирателей, и на служащих своей корпорации, которой, к слову, руководят подставные люди, пока он мотается по заграницам и зарабатывает свои миллионы. Ей было и противно, и стыдно… Но не до такой степени, чтобы перестать этим заниматься. Олигарх платит деньги. Этих денег хватит, чтобы к обычной зарплате ребят добавить очень солидные премии. Да и ей самой достанется немало. Деньги очень нужны. Совестью счета не оплатишь, на нее не купишь одежду и еду, не заправишь автомобиль. Если их не будет, то вся ее жизнь переменится и станет уже не ее, не жизнью Дарьи Сотниковой, к которой она привыкла, а чьей-то другой. Так что прочь чистоплюйские мысли, будем зарабатывать, пока дают. Деньги не пахнут, они всегда чистые. А в этом случае — заработанные.
— Дима прав, — сказала она. — Золото нужно снять.
