Вот и этим утром, в день своего двадцатилетия, Аннабел Кловер захотелось первым делом не почистить зубы, не принять душ, не застелить постель, а нанести безликому манекену не меньше сотни ударов. Потому что трудно описать гремучую смесь чувств, которые испытала Энни, не обнаружив даже намека на подарок. Не было ничего перевязанного розовой ленточкой, ничего упакованного в серебристую бумагу.
Но Аннабел ограничилась тем, что отвесила подушке кулаком правый крюк. Джоан Кловер, несмотря на свою партийную загруженность, не могла забыть о подарке, не могла! Этого не бывало за всю историю. А может, подарок слишком малого размера и уместился в миниатюрной коробочке?
Но тщательный обыск, с дотошностью, унаследованной от знаменитого шерифа, не дал результата. Ни среди косметических принадлежностей у зеркала, ни в ящиках стола, ни на полке рядом с куском гранита не оказалось ничего похожего на футляр, в котором скрываются драгоценности. Фантазии о бриллиантовых сережках, колечке или хотя бы изумрудной брошке развеялись, как утренний туман над кукурузными полями.
Аннабел вдруг припомнила вчерашний намек матери о каком-то счете, который отец открыл сразу после появления дочери на свет. А может быть, подарок, наоборот, элементарно не вмещается в комнату?
Сердце набрало запредельные бешеные темпы. Жалюзи у окна, выходившего на улицу, с треском взлетели к потолку. И снова разочарование.
Увы, у крыльца не сиял новеньким кузовом автомобиль полуспортивного класса, на котором можно было рвануть вдаль, за тоскливый линейный горизонт, к горам, подпирающим небо. Не было даже велосипеда для маунтбайка с усиленной рамой, рифлеными шинами и сорока пятью скоростями.
Аннабел метнулась к окну, глядевшему, на внутреннюю лужайку. Она обрадовалась бы и простой одноместной палатке — с тамбуром, навесом от дождя и карманами для одежды. Но ни маленькая, ни большая палатка не проглядывалась в траве, которую когда-то шериф заботливо прихорашивал любимой газонокосилкой.
Возвращаясь обратно в постель, Аннабел мимоходом отвесила безучастному кожаному манекену высокий пинок, но финт не удался, лишь тапка совершила продолжительный кульбит и замерла подошвой вверх в дальнем углу. Аннабел зарылась в одеяло, накрыла голову подушкой и предалась негромким причитаниям.
Как будто двадцать лет исполняется каждый день. Сейчас казалось, что даже коробка пластмассовых цветных скрепок сошла бы за приличный подарок. Все-таки это лучше, чем ничего.
