Прошло три дня. Они не принесли Дороти Ламбер облегчения — ее душа болела, но уже как-то по-другому. Говорят, такие боли бывают после ампутации. Называются они фантомными, возникающими после перенесенного шока. Шоковое состояние миновало, вернее она преодолела его, силой воли взнуздав себя. Выручала привычка сосредоточенно работать. С поразительной продуктивностью Дороти разобралась в куче не требующих отлагательства дел, засиживаясь в офисе допоздна.
Тина, наверное, уже собирается домой, подумала Дороти, услышав, как в соседней комнате та включила телевизор. Секретарша всегда, прежде чем уйти, смотрела программу новостей. Так и есть — ровно семь вечера, отметила Дороти, взглянув на часы и погружаясь снова в свои папки. Однако секретарша бурей влетела в кабинет.
— Ужасно! Ужасно! — вопила она. — Иди скорей!
То, что она услышала, потрясло ее. Бесстрастный голос диктора называл имя Эдди Брасса: «Всемирно известный аквалангист-спасатель Эдди Брасс находится на грани жизни и смерти. Несчастный случай произошел с ним под водой у западного побережья острова Монхиган в заливе Мэн. В следующих выпусках новостей мы сообщим о состоянии его здоровья, а сейчас напоминаем о важнейших событиях этого дня…»
Дороти показалось, что она вмиг оглохла. В висках стучало, голова отказывалась соображать.
— Не может быть! Это какая-то ошибка, — едва выговорила она побелевшими губами.
— Какая ошибка, если на экране показывали фотографию! — взволнованно возразила Тина. — В конце наверняка кадр повторят. Смотри!
И точно. На экране был Эдди. Веселый, улыбающийся, с аквалангистской маской в руках, а диктор снова повторил: «Всемирно известный… спасатель… находится на грани…»
— Какой кошмар! Какая беда, Господи! — заламывая руки, металась секретарша. — Неужели барокамера не поможет ему? Хорошо, что вертолетом его доставили в Портленд.
— В Портленд? — тупо переспросила она.
— Его поместили в ближайшую больницу, где оказалась барокамера.
Только тут Дороти осознала величину постигшего ее несчастья. Ушло все нелепое, наносное, глупое. Ею овладел страх потерять единственное, ради чего вообще стоит существовать, — любовь… любимого… самого дорогого ей человека.
Ранним утром, преодолев много миль, Дороти отыскала портлендскую больницу.
В медицинской информационной службе еще никого не было. Меряя шагами коридор, насквозь пропахший лекарствами, она опасалась, что рухнет в обморок не столько из-за невыносимых острых запахов, сколько из-за неизвестности, в которой приходилось пребывать и всю эту ночь, и все утро…
