На следующий день я снова пошла к той иконе и снова плакала и просила Богородицу пожалеть нас… Так продолжалось почти месяц: что ни день, я – в храме, у иконы „своей“.
И стало совершаться чудо: с каждым днем дочка моя менялась на глазах, все больше в ней появлялось открытости, доброты, совестливости, все меньше оставалось озлобленности и тяги к разгульному образу жизни. И наконец, настал день, когда попросила она у нас с мужем прощения за свое поведение и пообещала, что впредь постарается жить по-другому. В тот вечер все мы плакали – и муж, и я, и дочурка наша. Только маленький Алешка, внук, улыбался, словно чувствовал, что приходит конец его бедам, что теперь он не брошенный ребенок, а мамин сын, любимый.
Сейчас мы живем все душа в душу. Дочку мою словно подменили: более заботливой, нежной, любящей матери и представить себе невозможно!
А икона „моя“, оказывается, называется „Воспитание“, мне потом старушки в храме сказали. И я по-прежнему часто хожу к ней – теперь уже не со слезами, а со словами благодарности и любви…»
Н. Веселкина, пенсионерка,
Москва
«…Я человек скорее неверующий, так и прожил все свои 55 лет. Какая уж тут вера, когда нам с малолетства везде и всюду объясняли, что Бога – нет. Библию не читал, в богословских вопросах не разбираюсь совершенно, в храм не хожу. Но к Матери Божией всегда питал какое-то удивительное, теплое чувство. И знаете, откуда это чувство пошло? Как-то раз отдыхал я в своем родном городе Калязине, что на Волге (давно уже перебрался в Москву, на родине бываю редко). Хорошо отдыхал – рыбалка, ночевки у костра на реке с друзьями детства, по грибы часто ездили; в общем, словно очистилась душа от городской суеты, даже сердце, которое вот уже несколько лет меня мучает, перестало болеть.
А когда настала мне пора возвращаться в Москву, собрались мы на проводы у моего приятеля Кости. Ну, как водится – стол, песни, обещания не забывать друг друга и видеться почаще. К ночи все расшумелись, разошлись, как это на русских застольях бывает. И вдруг в какой-то момент я взглянул, а в углу, под иконами, сидит Костина мама – баба Гаша – смотрит на нас, улыбается… И такая она была красивая!.. До сих пор я вспоминаю эту картину: сумерки, лампадки перед образами горят, и под иконами теми улыбается седая старушка – вся материнская доброта в ней, словно она – святая… Почему-то показалось мне в тот миг, что и Сама Божия матерь с иконы Своей на нас смотрит и улыбается. Так тепло мне стало на сердце! Даже, помню, слезы на глаза навернулись.
