Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.
— Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? — Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.
— Не жалею, — сухо отреагировал тот. — Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.
— Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, — Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. — К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. — Он посмотрел на часы, и продолжил:
— Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.
Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил.
— Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, — закончил он, поднимаясь из-за столика.
Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.
— Валерий Иванович, — услышал он барственный баритон Веригина, — ты не забыл наш разговор о Калиннике?
— Каком? Семен Алексеевич, — начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:
— Как же, Семен Алексеевич, помню, — выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.
— Ну и хорошо, — было слышно, как Веригин жует губами. — Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.
— Повесткой?
— Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.
— Понял, Семен Алексеевич, а…. - но трубка уже квакала короткими гудками.
В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.
После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:
— Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?
