— А вы спрашивали его, о чем там идет речь?
— Спрашивал, — усмехнулся Виктор Иванович. — Но папа тогда просто рассмеялся, и сказал, когда придет время, тогда все расскажет. Он говорил, что о его работе знает только «заказчик», который, после распада СССР, просто о нем забыл.
— А кто «заказчик»?
— По-моему, он как-то сказал, что это какая-то спецслужба.
— Вы помните, как выглядела эта тетрадь?
— Да. Общая тетрадь в коленкоровом переплете на восемьдесят страниц.
— Вы рассказали сотруднику прокуратуры, Мохову, о пропаже тетради?
— Нет.
— Почему? — удивленно поднял брови Васьков.
— Ну, как вам сказать…. Вел он себя, ну скажем прямо, по-хамски, что ли…
— Хгм, — только и хмыкнул Васьков, но от уточнений решил воздержаться.
— Да, вот еще что я ему рассказал, — Петров достал из пачки новую сигарету и прикурил. — Отец в последнее время, ну, где-то, примерно за месяц до трагедии, стал замечать, что за ним следят…
— За месяц? — переспросил Васьков. — А вы, как об этом узнали?
— Понимаю, понимаю, — улыбнулся Виктор Иванович и, пригубив чашечку с кофе, пояснил: «Я регулярно звонил папе, интересовался о самочувствии, проблемах. Как-никак он был один…. Вот он и сообщил тогда, что уверен, что за ним кто-то следит».
— Он что, заметил за собой наблюдение?
— Нет. Он сказал, что чувствует, что за ним следят…
— А как это воспринял следователь Мохов, которому вы об этом рассказали?
— А, этот? Так он просто рассмеялся, сказал, что это обыкновенный, для возраста папы, старческий маразм.
— Еще такой вопрос, Виктор Иванович. Вы не можете объяснить, почему у папы не было друзей? Конечно, я понимаю, ликвидация научно-исследовательской лаборатории, прекращение исследования, наверное, все это отложило на него какой-то отпечаток? Он что, никому не доверял?
— Да, он не доверял людям…
— Никому?
— Ну, почему же…. Доверял маме, мне…. Но о работе, ни ей, ни мне, никогда ничего не рассказывал. А доверять, кому-то, как себе, — улыбнулся Петров, — он доверял, пожалуй, только одному Мальчику. Это такса у него была, которая ему помогала проводить эксперименты. Мальчик был ему не просто помощником, но и старым другом. Мальчику уже было, для его собачьего возраста, довольно много лет…
— Понимаю, — кивнул Васьков, — он скрашивал ему одиночество.
Моросил мелкий дождь. Бросая настороженный взгляд на темнеющий горизонт, который в любое время мог разразиться ливнем, Васьков поспешил к своей машине. Он поправил во внутреннем кармане диктофон, на который была записана беседа с Петровым — младшим, и забрался в кабину.
