У шлагбаума притормозил. Он боялся, что охранник подойдет к кабине. Обошлось.
— Это ты, Збышек? — донесся заспанный хриплый голос.
В ответ Витас лишь что-то промычал.
Тяжелые створки ворот бесшумно разошлись, пропуская машину.
Оказавшись по ту сторону ворот, Витас облегченно вздохнул и прибавил скорость. Проехав два километра, притормозил. Взвалив на плечо еще бесчувственное тело водителя, отнес в кустарник.
Нужно было спешить. Погоня может начаться в любое время.
Наконец, Витас увидел нужный указатель, свернул с дороги и, проехав ровно три километра, остановился. Вот и колодец, вот и камень.
Он с трудом сдвинул огромный камень в сторону, и вытащил из углубления целлофановый пакет. Вернувшись в кабину, достал из пакета паспорт на имя литовского гражданина Антанаса Петраускаса, со всеми необходимыми отметками: Регистрационный лист, с отметкой центрального отдела миграционной службы Варшавы о месте проживания, крупную сумму «евро». Тут же, в паспорте, находился клочок бумаги с номером телефона, по которому ему следует позвонить, когда он появится в Варшаве. Спрятав все во внутренний карман куртки, он вывел машину на проезжую часть дороги.
Природа словно затаила дыхание. Ни шелохнутся листья деревьев. И в селе, что находилось рядом, собаки словно вымерли…. Даже петухи, казалось, кричали редко и с неохотой.
Такая тишина бывает всегда перед утренней зарей, а попросту, — зорькой, когда заядлые рыбаки, затая дыхание, сидят на скрытых от постороннего глаза густым туманом сижах и, не отрываясь, следят за поплавками. Никто и ничего не нарушает эту тишину, разве что, где-то плеснет малек, убежавший от окуня или щуки, да проквакают прячущиеся в камышах лягушки.
Павел с Лустенко сидят на далеко уходящих в воду мостках, и сосредоточенно следят за поплавками. Хромов с Васьковым на лодке у противоположного берега, в камышах, там, где небольшой заливчик, очищенный еще с вечера ветром от ряски.
Клев, на удивление был, как никогда. Шел в основном карась. Изредка попадались плотвичка, окунь. Но как только красный диск восходящего солнца показался из-за кромки леса, — все, как обрезало.
— Все, мужики, сматывайте удочки. Клева больше не будет. — Донесся от противоположного берега голос Хромова.
И почти одновременно, со стороны домика егеря раздался крик:
— Мужики! Давай сюда! Уху пора готовить!
С вечера конечно уха осталась. Но, то была уха приготовленная егерем из рыбы, пойманной сетью. А свежая ушица, да еще из пойманного самим улова, это совсем другое.
