Дожидаясь, пока Робби повторит мои заверения, что нет, никоим образом, он довольно неуклюже сполз с седла.
— Я решил, что до начала съемок очередного эпизода мне нужно попрактиковаться в верховой езде, — объяснил он, принимая холодное приглашение Робби разделить с нами остатки пикника. — Думаю, что теперь даже ближайшие друзья не назовут меня Чудо-мальчиком.
И, словно поставив перед собой задачу, обязательно втянуть Робби в разговор, он обратился к нему:
— Мне говорили, что вы опытный наездник, Робби.
Польщенный, Робби пробормотал:
— Ну, во всяком случае, неплохой.
— Не склонны ли вы к пресловутой чрезмерной скромности, свойственной англичанам?
Не выказывая недовольства, Робби лишь пожал плечами.
— Надеюсь, вам не составит труда дать мне несколько уроков? Учитывая, что мы забрались в такое укромное симпатичное местечко, подальше от этой сумасшедшей публики?
Робби неохотно согласился. Внезапно отбросив сигарету, он встал:
— Ну ладно. Но только несколько минут.
Эти несколько минут растянулись на полтора часа. Робби занимался с Хеннесси, пока не сгустились сумерки. Тот усвоил, как правильно ставить ноги в стремена, как держать поводья, как пускать лошадь в галоп и с какой ноги начинать его.
Я так и не поняла, понравились ли Робби его обязанности тренера. Конечно, ему льстило, что кинозвезда откровенно восхищается его мастерством и безоговорочно подчиняется всем указаниям.
Наконец, когда и долину затопили пурпурные тени, Гарри Хеннесси неохотно попрощался:
— Ладно, ребята, думаю, день прошел с толком.
Робби сокрушенно пожал плечами и усмехнулся.
Он помог мне сесть в седло. Затем мы пустились в долгий путь вниз, в долину. То, в чем Робби собирался признаться мне, так и осталось несказанным.
Конечно, нам с Робби еще предстоит добираться до Холлиуэлла. Но нет, и здесь мистер Хеннесси не оставил нас. У него появилась другая идея. У звукорежиссера хранилась какая-то запись, которая актеру незамедлительно понадобилась. Так что мистеру Фуллеру совершенно не обязательно сопровождать мисс Розамунду. Не догадываясь, что, возможно, помешал мне выслушать единственное предложение руки и сердца, которое я могла получить в жизни, Хеннесси решительно настоял, что проводит меня до самого дома.
Когда, наконец я вежливо пожелала ему спокойной ночи и поблагодарила этого странного американца, помешавшего развитию событий, которые могли все изменить между мной и Робби, он удовлетворенно улыбнулся:
— Все в порядке, мэм. Не стоит благодарности. Я всегда считал, что добрый поступок требует воздаяния.
