— Таня, это я. Ну как у вас?
— Он проснулся, выпил чаю и опять уснул. Он до утра проспит.
— Я заеду сейчас… Может, что надо…
— Ничего не надо.
— Потом, я в суматохе забыл оставить… У меня тут деньги для Петьки… Пусть лежат… Я хотел подарок… Насчет врача ты тоже не беспокойся.
— Саша, я уже ложусь, приезжать не надо… И не надо суеты. Это для тебя новость, а я с этим живу уже много месяцев.
— Завтра я поеду насчет врача… — бормотал Чернов.
— Завтра праздник… А у тебя, кажется, уже сегодня. Не надо приезжать, Саша. Я сплю. — Она повесила трубку.
— Хорошо! Пока! Сейчас еду! Сию минуту! — сказал Чернов сквозь гудок отбоя.
Повесил трубку. Распрямился, хрустнув коленями. Вышел из спальной. Пряча глаза, сказал:
— Да… если можно, я с вами. Сын очень болен. Надо заехать.
— Конечно, поезжай, обо мне не беспокойся, — сказала Ирина очень искренне.
— Поехали. — Иванов двинулся к выходу.
Опять прощались. Ярмак удержал руку Александра Петровича, подышал, глядя с укоризной, хотел что-то сказать, но не сказал. За другую руку тронула Вера:
— Что с Петенькой, Сашенька?
Чернов наклонился и обнял ее. Прошептал:
— Эпилепсия, кажется.
Сдавило голову в висках.
У парадной стояла машина. Шофер вышел навстречу. Они с Ивановым что-то тихо сказали друг другу. Шофер передал Глебу Витальевичу ключи, сказал «спокойной ночи» и исчез в темноте.
— Садись, — сказал Иванов.
Когда тронулись, Иванов сразу спросил:
— Что у тебя происходит?
Чернов покряхтел и начал медленно:
— Да, собственно, ничего не происходит… Понимаешь…
— Что там за история у тебя с Гольдманом? — перебил его Иванов.
— Какая история, — вздохнул Александр Петрович. — Какая может быть история с человеком, которого еле-еле знал… И которого год как нет… Кто-то хочет меня…
— Я тебя хочу проинформировать, — снова перебил Иванов. — Наверху Ярмаком и всей его компанией недовольны. Так что ты вовремя от них откололся. Ты слушаешь меня?
— Слушаю.
— Блинову остались считанные дни. Он оказался человеком нетвердым… Кроманова не вернут, потому что он слишком уж спелся с Ярмаком. Пахнет группировщинкой. Кроманов, скорее всего, пойдет на пенсию. И секретаря вашего, этого баритона Воровского, менять будут — непринципиально он себя вел. Так что в институте у вас положение мутное. Надо на кого-то опереться. Ты слушаешь?
— Слушаю.
— Директором, наверное, будет Крапивин. Алексей Иванович. Из Госстроя. Но ему тоже надо, чтоб ему и обстановку создали, и в курс ввели… Поддержать его надо. Есть мнение, что он мог бы опереться на тебя. Ярмака надо будет поставить на место. И лучше тебя никто этого сделать не сможет. Пока я говорю с тобой неофициально. Но на днях, сразу после праздников, я выйду на Морозова, и, если он даст добро, мы вместе с ним выйдем на Бобцова. Так что давай, Саша; ты слушаешь меня?
