Индейцы исполнили приказание Уров-Курова. Пиппера перетянули крест-накрест лианами так, что он не мог пошевелиться. Два индейца взвалили его на плечи и с такой поклажей исчезли в лесной чаще.
Так же поступили и с Геркулесом Арди. Из особого уважения к Гордому Льву Уров-Куров все время сам шел рядом с теми, кто нес молодого офицера.
Объясним теперь в двух словах, как была устроена засада индейцев.
Они рассчитали, что европейцы, остановившись в лесу, услышат их боевой клич и, вероятно, вышлют передовой отряд. Отряд непременно должен был следовать за удаляющимися голосами индейцев, выйти на известную нам поляну и там, на прекрасной передовой позиции, остановиться.
На берегу ручья индейцы вырыли длинный ров, фута в четыре глубиной, накрыли его камышом и травой и спрятались там в засаде.
Если бы, паче чаяния, солдаты перешли ручей в том месте, где прятались индейцы, те быстро выскочили бы — им хватило бы ловкости убежать в лес.
Последуем теперь за пяннакотавами, что понесли в крааль, расположенный милях в шести от этого места, Гордого Льва и Блестящую Косу.
Крааль (деревня) пяннакотавов, вождем которых был Уров-Куров, находился неподалеку от берега моря, между двух ручьев, текущих в реки Иракуба и Коммана.
На севере от крааля росла роща кокосовых пальм, к югу до самого горизонта тянулись роскошно зеленеющие рисовые чеки.
Индейские дома, или карбеты, были беспорядочно раскиданы на склоне небольшого холма. Дома имели форму конуса и были крыты большими, высохшими на солнце листьями латаний.
Над ними возвышался футов на восемь или десять табуи, или большой карбет, — нечто вроде амбара шестидесяти футов в длину и десяти в ширину. В этом здании собирались воины и старейшины племени, чтобы принимать важные решения. Там же служили жрецы великих духов Мама-Юмбо и Явагона. Наконец, в табуи устраивались известные нам человеческие жертвоприношения.
В отличие от других карбетов, у табуи была не сплошная стена, а открытая галерея с большими деревянными столбами, подпиравшими крышу.
Когда воинов, старцев и жрецов не было в табуи, там собирались женщины и ткали из хлопка разноцветные гамаки или же плели пагарасы — тростниковые корзины особой работы, совершенно непроницаемые для воды.
В тот день нещадно палило солнце. Отвесные лучи его освещали золотисто-коричневые крыши крааля и листья окружавших его кокосовых пальм. Густые, лощеные листья этих деревьев, будто специально для защиты от палящего тропического жара покрытые природным слоем прочного блестящего лака, сверкали, словно зеленый фарфор. В темно-синем небе пролетела стая журавлей.
