— А если сушильня не загорится! — грубо ответил он. — А если ее потушат? А если вас поймают при попытке поджога, скоты?
— Ты не отвечаешь за своих рабов, массера, — возразил Силиба.
— Мы не справимся — мы и пострадаем, — продолжил Тарпойн.
— А под пыткой вы не заговорите, не признаетесь во всем? — грозно вопросил Улток.
Эти слова не столько возмутили, сколько огорчили близнецов. Они переглянулись, а Тарпойн, сдерживая волнение, с упреком сказал хозяину:
— Разве Силиба сказал хоть слово, разве дрогнул хоть раз, когда перед тобой, чтобы испытать его мужество, я жег его раскаленным железом?
Он засучил брату рукав куртки и показал глубокий шрам у того на руке.
— А разве Тарпойн, — сказал Силиба, — сказал хоть слово, разве дрогнул хоть раз, когда перед тобой, чтобы испытать его мужество, я сжимал ему голову железным обручем?
Он приподнял брату густые волосы и показал коричневато-красный шрам на лбу. Потом продолжал:
— Тогда, массера, ты тоже боялся, что мы можем заговорить под пыткой, а мы хотели успокоить тебя и доказать, что не выдадим тебя, если нас обвинят в убийстве…
— Тихо! — сказал колонист, грозно глядя на рабов.
— Так пусть массера не укоряет так своих рабов! Им эти упреки неприятны, они их не заслужили.
— Ладно, болваны, ладно. Не заговорите — выполните свой долг, только и всего, — сказал Улток.
Так же, как и укротитель хищных зверей, знающий, что будет растерзан при малейшем признаке слабости, плантатор не показал, что тронут оправданиями своих рабов.
— Что ж, — молвил он со свирепой ухмылкой, — давайте, поджигайте… Чего бояться жечь дрова тому, кто пролил кровь. А как вы это сделаете?
— Сушильня деревянная, — сказал Силиба.
— А наш гамак из хлопка, — сказал Тарпойн.
— А я принес серные фитили, — сказал Силиба.
— Хорошо. Но вы мне отвечаете головой, что ни с белой барышней, ни с индианкой ничего не случится.
— Будь покоен, массера, твои рабы сумеют заговорить огонь, — сказал Тарпойн.
— Молодая хозяйка Спортерфигдта доедет до бухты Палиест свежей, как караибская роза на кусте, — прибавил Силиба.
— Так идите, помогай вам сатана! — сказал Улток.
Оба мулата вышли. Плантатор закрыл дверь на засов и стал беспокойно ходить по комнате.
