— Можно подумать, у вас от таких упражнений вырастут плавники, — сказал Пиппер.
— Когда Гордого Льва вытащат из воды, его подвесят между деревьев в мокром гамаке, устланном вонючей травой сюаки-вай, которая тлеет, а не горит, и подожгут. Пламя не опалит Гордого Льва, но ему будет очень жарко и больно: воин должен не бояться огня. Дым обступит Гордого Льва, и это будет тяжкая мука — Гордый Лев упадет в обморок и будет как мертвый.
— Ну вот, — ехидно засмеялся Геркулес, — это уже на что-то похоже!
— Когда воины увидят, что Гордый Лев упал как мертвый, они запоют похоронную песнь и музыканты подыграют им на флейте. Гордому Льву выроют могилу и положат его туда: воин должен уметь умирать. Но прежде чем положить в могилу, подбородком к коленям и обхватив руками голову, на него наденут ожерелье и пояс, свернутые из листьев и набитые муравьями спансо-боки — большими красными муравьями, которые кусаются сильнее диких пчел. Так сильно искусают спансо-боки Гордого Льва, что он, как ни будет слаб, выскочит из могилы, обезумев от боли, будто тигр, ужаленный змеей. Так воин однажды восстанет из могилы и пойдет в большой зеленый крааль Мама-Юмбо. Тогда окончатся все испытания. Гордого Льва обреют, польют макушку через решето кипящим чертобоем и раскрасят лицо несмываемыми цветами сыновей Синих Гор. Ему отрежут правое ухо как выкуп за то, что его тело не было отдано Мама-Юмбо. Ему дадут почетный лук и наденут ожерелье из перьев. Он станет пяннакотавским воином и из первого боя с бледнолицыми принесет в табуи одиннадцать скальпов. Готов ли Гордый Лев?
Чем дальше Геркулес слушал Уров-Курова, тем больше охватывал его столбняк. Когда индеец закончил, капитан безмолвно пожал плечами.
— Великий вождь всегда спокоен! — произнес индеец.
— Он никогда не теряет присутствия духа! — воскликнул Пиппер. — Он прямо-таки испепеляет дикаря своим молчаньем! Ну что за человек!
Вождь с колдуньей переглянулись, сказали друг другу несколько слов по-индейски, и Бабоюн-Книфи объявила Геркулесу:
— До восхода солнца еще далеко. Отважный вождь подумает.
Она обернулась к Пипперу:
— Блестящая Коса пойдет с нами, его привяжут в другом карбете.
— Пожалуй, чем трудиться все время заново привязывать, лучше вовсе отпустить, — проворчал сержант.
Они вышли втроем; Геркулес остался наедине со своими грезами.
Через некоторое время дверь отворилась и появилась Ягуаретта.
