Бакст не мог сказать с уверенностью, вернется ли она вообще, но в данный момент это не имело значения.
Хайнс, как последний идиот, совершил нападение на Мультивак. Это ж надо додуматься - подойти к терминалу и попытаться его раздолбать! Как будто он не знал, что вездесущий компьютер - всемогущий Компьютер (с большой буквы, пожалуйста!), управляющий
миллионами роботов, сумеет себя защитить. И даже если бы нападение удалось - ну, разбил бы он этот терминал, а толку-то?
Так ему еще, видите ли, приспичило сделать эту глупость в физическом присутствии Бакста!
Его вызвали точно по расписанию:
- А сейчас свидетельские показания даст Рональд Бакст.
Голос у Мультивака был чарующий, и обаяние его не приедалось, сколько ни слушай. Тембр не мужской, но и не женский. А язык - любой, на каком удобнее разговаривать собеседнику.
- Я готов дать показания, - откликнулся Бакст.
Ничего другого ему не оставалось. Хайнсу все равно не избежать наказания. И, кстати, если бы его судили люди, суд был бы более скорым на расправу и менее справедливым.
Прошло пятнадцать дней, которые Бакст провел в полном одиночестве. Впрочем, физическое одиночество не было редкостью в мире Мультивака. В эпоху великих катастроф вымерло почти все население Земли, и не кто иной, как компьютеры, спасли уцелевших и руководили возрождением цивилизации, совершенствуя заодно самих себя, пока не слились в Мультивак. Зато нынешние жители Земли - пять миллионов человек - жили припеваючи и не знали никаких забот.
Но эти пять миллионов были разбросаны по планете, и шансы встретиться с кем-то случайно, непреднамеренно, были невелики. А намеренно Бакста никто не навещал, даже по видео.
Бакст стойко переносил изоляцию. Он с головой ушел в свое любимое занятие, которому предавался вот уже двадцать три года: он придумывал математические игры. Каждый житель Земли мог заниматься чем душе угодно, если только Мультивак, тщательно и искусно взвешивавший все виды людской деятельности, не приходил к заключению, что выбранный род занятий может стать помехой человеческому счастью.
Но кому могли помешать математические игры? Занятие это чисто абстрактное, Баксту оно нравилось, а вреда не приносило никому.
Бакст надеялся, что одиночество не будет слишком долгим. Конгресс не мог приговорить его к длительной изоляции без суда - правда, совсем иного суда, чем над Хайнсом. Суд Конгресса был лишен тирании абсолютной справедливости, присущей Мультиваку.
