Я вздохнула и подумала, что при всей моей симпатии к Арлин это нельзя было назвать благоразумным поступком. И дело даже не в сплетнях, хотя полезней для репутации передать в качестве компенсации хайрейн-другой через капитана, а не фрукты — через служанку. Арлин снова давала супругу повод для гнева. Уж не потому ли Чендлер начал эксперименты со снотворным?
«Кажется, это дядя Рэйвен и называл — передавить и заставить перейти в наступление», — промелькнула мысль.
— Что ж, это чудесно! Рада, что все благополучно разрешилось, — улыбнулась я, давая понять, что беседа окончена. Друг Кэрригана, кажется, тот же, что помогал ему нести коробку в ночь шторма, оказался весьма разумным и отвесил поклон:
— Хорошего дня, леди, и благодарим за заботу!
Я кивнула и продолжила путь.
Вид серого, хмурого моря и хлопьев белой пены на гребнях волн действовал на меня странным образом умиротворяюще. Небо по цвету было не отличить от воды. Я смотрела по сторонам и не видела ни птиц, ни линии берега — только бесконечное множество оттенков серого, только изменчивость и непостоянство волн и облаков. «Мартиника» казалась средоточием шумов: она словно порождала все звуки, которые слышало ухо — от механически-неестественных, сопровождающих любую огромную машину, до исконно-морских — плеска волн о борта, шепота ветра в сплетениях труб. Запах соли и водорослей смешивался с кухонными ароматами — прямо у меня за спиной, шагах в пяти, была лестница, по которой можно было спуститься как к пассажирским каютам, так и к хозяйственным помещениям. Изредка до слуха доносились голоса, смех или чья-то ругань. Иногда в перекатах волн мерещились шаги — но я оборачивалась и никого не видела. Само слово «время» потеряло значение в серой хмари вокруг. Мне вспомнилось, как дядя Рэйвен говорил о какой-то пассажирке, любящей гулять в одиночестве по палубам. Интересно, она испытывала те же чувства, что и я?..
И гуляют ли здесь Арлин с Мэй? Рената и Хенрих?
Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза, поднося руку к полям шляпки — порывы ветра становились все сильнее, а с моей прической на булавки нечего было и надеяться.
Позади снова послышались быстрые шаги. Я начала оборачиваться, и…
…и тут дыхание у меня вышибло из груди, опора ушла из-под ног, а в глазах всё перевернулось.
Я вскрикнула, роняя трость, и вслепую махнула руками. Что-то пребольно ударилось в бок, я покатилась вниз, как пустой кувшин, и вдруг меня дернуло вверх, раздался треск… В глазах прояснилось — небо над головой и палуба почему-то вверху — и за какую-то долю секунды я осознала, что произошло.
