Третье существо – и тут я разглядел, что это тот самый страшный гонец, что созывал нас, существо, созданное чернейшими из заклинаний, – соскочило на площадь, покрытую песком. Оно стало бегать вдоль шеренг, и я сразу понял, что сейчас оно в новой роли, роли ищейки. Я слышал по мере его приближения, как оно принюхивается. И тут же понял, что пора, и зашептал:
– Я зеркало, я невидим…
Существо медленно продвигалось вдоль шеренги. Когда оно приблизилось ко мне, один из наших солдат упал в обморок. Я слышал глухой звук от падения тела на песок.
– … ничего не ощущает, ни о чем не думает…
Чудовище стало передо мной. Я не отваживался поднять на него взгляд. Его морда ткнулась мне в ногу, и я еле сдержался, чтобы не отскочить.
– И то, что ты видишь, это ты…
Я выдержал. Ищейка удалилась. Я услыхал какое-то хныканье, удалявшееся от меня, но даже глазом не повел. Зверь скулил, как собака, которая чует добычу, но не может понять, где же она прячется. Послышался стук когтей, снова приближающийся ко мне.
– И то, что ты видишь – это мы…
И вновь зверь прошел мимо. Он выскочил из наших рядов на открытое пространство между нами и архонтами. Сев на задние лапы, существо завыло на луну. Один раз. Второй. Третий раз. Кто-то из иностранцев вышел из ряда на ее вой и приблизился к ищейке.
Это была молодая женщина. Даже сейчас я помню, как хороша она была. Она была очень молода – возможно, еще девственница. На ней было только ночное белье. В других обстоятельствах кто-нибудь и ощутил бы при виде ее желание. Но только не теперь. Не здесь. Ликантия выбрала свою жертву. Она шла к зверю. Складывалось такое впечатление, что ноги сами несли девушку, вопреки ее воле. Магия не отпускала. Миловидное лицо исказилось от ужаса. Воздух перед ней замерцал, как над головами архонтов. Мерцание сгустилось и превратилось в кинжал – небольшой, слегка искривленный. Таким ножом она и сама, наверное, не раз пользовалась на кухне, а если она была благородного происхождения, то раб таким ножом по утрам разрезал для нее фрукты.
Очень медленно женщина взяла клинок, развернула его острием к себе. И вдруг нанесла себе первую рану. Несмотря на заклинание, девушка вскрикнула. Никто из шеренги не мог двинуться с места и не мог даже глаз отвести. Она еще раз ударила себя. И еще. По сей день ее крик звенит в моих ушах. Только через час эта мука кончилась, она перестала кричать, и ей позволено было умереть. Чудовище исчезло, пуст стал и подиум.
