Татьяна Львовна сняла с головы кастрюлю со льдом и долго глядела в весеннее чистое небо. Россия, ее многовековый сомнамбулизм и приевшаяся, уже незамечаемая необязательность в исполнении служебных обязанностей, были Достоевской знакомы с пеленок, изучены, как потолок над кроватью и описаны в трех романах, книжке сказок и целой подборке статей в дорогих глянцевых журналах.
Помыв лицо косметической пенкой, Татьяна Львовна взглянула в зеркало, осталась почти довольна, и отправилась, опираясь о стены, в опорный пункт правопорядка — в первый подъезд на первый этаж.
Достоевская не молодилась, но выглядела богиней, несмотря на решительные для женщин 50 лет. «Желанная женщина» — удивленными глазами косили на Достоевскую мужчины второго подъезда, но были слишком мелковаты для такой-то женщины. Не ростом или еще чем, а сами знаете. И всю жизнь выбор пары был для нее некоторой проблемой.
«Я умею отличить вежливость от интереса ко мне. К 50 годам — это элементарно. Раньше-то я путала и могла влюбиться в человека, который на какой-нибудь мой вопрос просто вежливо отвечал и деликатно улыбался. Сейчас — нет. Я научилась мгновенно различать.
Отстраненная вежливость — самое то! Поверьте. Так много приходится страдать от хамов, лезущих в душу, что просто радуешься, когда на твой вопрос просто отвечают и вдобавок говорят — доброго пути.
— Спасибо! Спасибо! Что поговорили, не отмахнулись!»
Когда Автандил Георгиевич, кланяясь, поцеловал писательнице на прощание руку, она дотронулась пальчиком до его макушки и спросила:
— Не найдут моих денег?
— Вряд ли, душенька, — тихо вздохнул и откланялся участковый, решив прошерстить всю округу и — может быть?.. все-таки?.. где-нибудь?
— А как вы сами, Татьяна Львовна считаете? — заглянул ей в глаза Автандил Георгиевич. — Вдова Натана Яроцкого не могла? Говорят, она без денег…
— Но это был мужчина, я думаю — мужчина! Очень больно стукнул, — потрогав указательным пальчиком шишку на темечке, вдруг заплакала Таня.
— Душенька моя, — обнял Автандил Георгиевич гениальную писательницу, и тихо-тихо прижимая и поддерживая, довел до квартиры. — Я вам соку куплю и булочку, вам персикового или абрикосового, Танечка? Очень изрядный сок тут в палатке…
— Мне все равно, — доставая ключ, вздохнула Татьяна Львовна. — Две булочки тогда купите, чего уж одну?
— Само собой, — обрадовался капитан, чувствуя себя штабс-капитаном. — Как же вы пишите так, а? Я вот читал, зачитался, потом утром — проспал, знаете, оторваться не мог, такой роман…
