— Я не хотела…
— Хотела или не хотела… Я отношу это на счет плохого воспитания. Только плохое воспитание могло приучить вас считать себя выше других и судить их.
Анжела ужаснулась.
— Нет, я так не считаю!
— В самом деле? — Его губы искривились. — Тогда почему я не должен сегодня идти к Сильвии?
Ответить на это ей было нечего. Мужество изменило ей. Она не могла рассказать, что открыла в себе любовь к нему. Не могла. Он сам сказал, что не добр. Он мог бы высмеять ее. Этого она бы не выдержала.
Анжела опустила глаза. К своей досаде, она почувствовала, что снова краснеет.
— Молчите? Где же проповедь любви, которая должна совлечь меня со стези греха? — ядовито спросил Фил.
Она сделала беспомощный жест.
— Ах, вы не понимаете!
— Не понимаю? Но вы же дочь миссионера! Просветите меня. Что такое, по-вашему, эта так называемая любовь?
Сарказм был беспощаден. Анжела собралась с силами, не питая особых надежд.
— Любовь — это когда ты думаешь о счастье другого больше, чем о своем собственном, — тихо сказала она наконец, — Когда отказываешься от всех мелочей — таких, как твое достоинство, твоя гордость, — ради этой единственно важной цели.
Последовало недолгое молчание. Фил резко отвернулся, гневно взмахнув рукой.
— Заурядное мученичество. Не говоря уж о моральном превосходстве. Весьма подозрительно, — сказал он уже с иронией. — Вы можете этого не признавать, но перед нами по-прежнему сделка. Вы жертвуете своей гордостью и достоинством ради некоего мифического «другого», но предполагается, что в ответ он пожертвует собой, разве не так?
Анжела покачала головой.
— Я же сказала, вы ничего не понимаете.
— О, прекрасно понимаю, — твердо сказал он. — Мы находимся в царстве волшебных сказочек. Анжела, что сказала Регина, чтобы вдохновить вас на это дело? Грешного мужчину спасет любовь чистой женщины?
Анжела растерялась. Удар попал в цель. Конечно, Регина намекала на это, но сценарий Анжела, по крайней мере наполовину, придумала сама, вдохновленная, без сомнения, рассказами из журналов Терезы. Она прижала ладони к пылающему лицу.
Фил мягко рассмеялся. Он протянул руку и коснулся ее лица. Это было нежное прикосновение. Но и презрительное.
— Значит, я могу получить вас, если откажусь от Сильвии и позволю Регине проповедовать в новом медицинском центре. Разве не так?
— Нет, — сказала Анжела, ужасаясь не столько его словам, сколько собственным мыслям.
— О, я знаю, что мы наряжаем эту истину в разные одежды. — Сквозь легкий сарказм в голове Филиппа проступала свирепость. — Вы любите меня. Я люблю вас. Мы оба любим весь мир. Но это все та же сделка, только в сказочных одеждах. Это игра. Взгляните правде в лицо. Она гордо подняла голову.
