Анжела покачала головой. Она не знала, что сказать. Она даже не понимала, какие испытывает чувства. Что-то вроде застывшего замешательства.
— Скажите что-нибудь, — ласково попросил он. Что бы вы обо мне ни думали, сейчас не время сдерживаться.
— Не знаю, что я чувствую, — решилась она наконец. Ее голос звучал очень странно. — Я… я не уверена, что вообще что-нибудь чувствую.
— Шок. Ну конечно. Ах, я дурак. — Он обнял ее за плечи. — Пойдемте в гостиную, вам надо хорошенько выпить.
Анжела послушно пошла с ним. Она видела, что он участливо поглядывает на нее. Но все еще не могла вымолвить ни слова. Он, не спрашивая, налил ей коньяку вложил в руку сферический бокал и сжал ее пальцы вокруг него.
— Пейте, — коротко сказал он.
Она молча повиновалась. Но после первого глотка поставила бокал на стол. Фил нахмурился.
— О нет, — прошептала она. — Пожалуйста. Право же, не хочу.
Он опустился на колени рядом с ее креслом и внимательно поглядел ей в лицо.
— Тогда кофе?
Несмотря на оцепенение, Анжела слабо улыбнулась.
— Кафезиньо? Нет, прошу вас! Мне это, правда, не нужно.
— Это почти предательство, — сказал Фил. Ему очень хотелось нормализовать ситуацию, так же как и ей. — Вы ведь пили кофе в миссии?
— Но не такой, как у вас, — ответила она, вспоминая черную патоку, которой он угощал ее на завтрак. — Не такой крепкий и сладкий.
— Именно так его пьют бразильцы, — возразил он. — Вы, должно быть, испортили себе вкус ужасным английским варевом.
В его голосе можно было расслышать облегчение. Он, должно быть, испугался, не останется ли навсегда в его руках безгласный живой труп, подумала она.
— Уинстон вообще не любит кофе. Мы всегда пьем чай, — сказала она… и запнулась, почувствовав боль, словно от укола иглой. Она судорожно вздохнула. — Не любил. Не любил кофе, — спокойно поправилась она.
— О, дорогая, — печально сказал Фил.
Он порывисто притянул Анжелу к себе и начал одной рукой баюкать ее голову у себя на груди.
— Плачьте! — приказал он.
И, словно вняв его приказу, Анжела заплакала. Все это время, пока ее плечи вздрагивали, а чувства изливались в рыданиях и всхлипываниях, Фил нежно обнимал ее. Он ничего не говорил, но теплая грудь под ее щекой казалась надежной как скала.
В конце концов она выплакалась. Всхлипывания перешли в небольшие прерывистые вздохи, а потом совсем затихли. В горле у нее першило от рыданий, глаза распухли, а голова болела. Но слез больше не было.
Она осторожно освободилась от объятий Фила Боргеса. Лишь долю секунды он сопротивлялся ее движению. Затем заботливо помог откинуться на подушки. Его руки опустились, хотя он все еще стоял на коленях рядом с ней.
