Жил рыжий немец в третьем рейхе.
И, птичку в клетке содержа,
души не чаял в канарейке,
сентиментальная душа.
Он клетку чистил хитрой пеной,
менял водичку, тер настил.
И вдохновенно пленный кенар
ему рулады выводил.
Он спал, как праведник, без храпа,
не сожалея ни о чем,
хотя в те дни служил в гестапо
обыкновенным палачом.
Вернувшись к птичке из разлуки,
шел к умывальнику в носках
и долго, тщательно мыл руки —
большие, в рыжих волосках.
И только после омовенья
он сыпал птичке коноплю,
шепча сквозь слезы умиленья:
— Клюй, птичка, я тебя люблю!
И снился немцу сон нередкий:
стоит он перед клеткой той —
и вся Германия по клетке
порхает птичкой золотой.
Но час пришел скончаться рейху.
И, чуя ненависть и страх,
убил хозяин канарейку
рукою в рыжих волосках.
И, памятуя о гестапо,
смахнул слезу с мясистых щек
и вышел из дому на запад,
но озираясь на восток.
…А мы форсировали берег
реки, последней в той войне,
чтоб всюду можно было верить
слезам с улыбкой наравне.
