Она смотрела на него, не говоря ни слова.
- Тебе не обязательно продолжать работать здесь, можешь уйти, если хочешь, - предложил он ей.
- Ты меня гонишь? - испугалась она.
- Нет! Оставайся и продолжай работать за еду и жилье, как раньше, больше мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Я буду тебе помогать, но, если тебе нужен мужчина, найди другого.
Пристыженная, она опустила глаза:
- Хорошо. Ты дашь мне время найти другую работу где-нибудь в деревне?
- Да, если ты хочешь уйти. Но, повторяю, в этом нет необходимости, можешь оставаться у меня. - С этими словами он вышел, злясь на себя за то, что надумал извиняться. Теперь отношения между ними стали еще более напряженными, чем прежде.
Вскоре Эорна уже наблюдала, как Брэнног сел в лодку и отчалил от берега вместе с другими рыбаками, также выходившими в море на лов. Ни одного мужчины не осталось в деревне. Эорна позволила себе немножко поплакать. Теперь, когда дочь Брэннога больше не стояла у нее на пути, она надеялась заполнить пустоту в его жизни. Но он не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Она говорила с ним напрямую, без всяких уловок, отдалась на его милость, а он был так холоден. При воспоминании об этом слезы ее высохли, а сердце ожесточилось. "Ладно. Раз уж ты так хочешь от меня избавиться, - сказала она себе (именно так понимала она его намерения), - я здесь больше не останусь. Но не жди, что я буду молчать, Брэнног. Имя твоей драгоценной доченьки будут склонять так же, как и мое. И так уже все женщины деревни перемывают мне косточки, будучи уверены, что я согреваю твою постель. Но, коль ты не нашел для меня ни доброго слова, ни ласкового взгляда, я уйду". Она отправилась в свою крохотную спаленку и принялась укладывать скудные пожитки.
Рыбацкие лодки быстро вышли на глубокую воду. Море успокоилось, рыба ловилась на славу. Все уже и думать позабыли о визите странного незнакомца, и только Брэнног продолжал размышлять о связи между внезапной переменой погоды и магией. Корбилиан рассказывал, что в Тернанноке люди сами управляли штормами. Тем временем оставшиеся в Зундхевне женщины радостно хлопотали по хозяйству, предвкушая богатый улов, с которым вернутся их отцы и мужья. Между делом они обсуждали события прошлой ночи, сравнивая рассказы своих мужей. Всем казалось, что тяжелые времена подошли к концу.
Их заметил мальчик, который удил рыбу в дальнем конце гавани, где под водой копошились крабы. Узкая тропа (вряд ли кто назвал бы ее дорогой) вела вдоль обрывистого берега от деревни на юг. Ею редко пользовались, и летом она обычно зарастала травой. По ней-то и пробирались, осторожно ступая, несколько десятков лошадей; на них, прямые как палки, сидели всадники, закутанные в потрепанные серые плащи. Низко опущенные капюшоны защищали их лица от ветра. Испуганный и завороженный непривычным зрелищем, мальчик не мог двинуться с места; удочка его упала в воду.
