— А как же я? Почему я должна страдать из-за того, что они так хороши?
Он улыбнулся. — Ты не просто какая-то девчонка. Ты лучшая в математике. Ты самый любимый учитель музыки у детишек.
— И за это я должна быть наказана отдалением от всех, кого я знаю, на год?
Он глянул на меня, затем что-то набрал на тренировочном экране так быстро, что я едва успела увидеть, что он делал. — Что это? — он спросил учительским тоном, который заставил меня немедленно ответить.
— Ортштейн[1], — сказала я, разглядывая симуляцию ландшафта, которую выбрал Брэдли. — Хорошо впитывает влагу, но сухой. Придется орошать пять или восемь лет, пока она не станет пригодной для посева.
— А это? — спросил он, снова набирая что-то.
— Умеренные леса. Требуется очищение местности, потенциально пригодно для скота, но много экологических забот.
— Это?
— Почти пустыня. Только натуральное сельское хозяйство. Брэдли.
— У тебя есть умения, Виола. Ты очень находчива и умна не по годам. И даже невзирая на то, что ты еще такая маленькая, ты будешь жизненно важной частью миссии.
Я не ответила, потому что по какой-то глупой причине мои [глаза] наполнились слезами.
— Чего ты боишься? — Брэдли спросил так заботливо, что я даже посмотрела в его карие глаза, в доброту его улыбки, что пересекала его лицо. Маленькие серые кудряшки только начали появляться на висках. Я видела лишь теплоту.
— Все продолжают болтать о надежде, — сказала я, сглатывая.
Голос Брэдли был невыносимо нежен. — Виола…
— Я не боюсь, — врала я, снова сглатывая. — Просто тогда я пропущу свою вечеринку в честь тринадцатого дня рождения, а еще церемонию выпуска высших пятых.
— Зато ты увидишь такие вещи, которые не увидит никто. Черт, да ты станешь экспертом к тому времени, когда все остальные доберутся. Ты станешь той, к кому будут обращаться за советом.
Я подобрала под себя руки.
— Они просто подумают, что я выпендриваюсь.
— Они и сейчас так думают, — сказал он, улыбаясь.
Я не хотела улыбаться в ответ.
Но улыбнулась. Чуть-чуть.
* * *
Слышится негромкое постукивание в днище корабля, когда мы соприкасаемся с первой зоной турбулентности атмосферы.
Я и мама незамедлительно взглянули в сторону звука. Это неправильное постукивание.
— Что это было? — спрашивает мама.
— Я думаю, — говорит голос отца.
И вдруг неожиданный ГРОХОТ раздается в комм связи, и визг тревоги вместе с ним.
— Томас! — резко выкрикивает мама.
— Смотри! — я стараюсь ее перекричать, показывая на мониторы, которые включаются один за другим.
