— Твой папа любил тебя. — говорит она.
Я замолкаю и смотрю на нее.
— Что?
Я вижу, как мама шевелит рукой, пытаясь вытащить ее из-под себя, и я беру ее очень осторожно, сжимая в своей.
— И я тоже люблю тебя, Виола. — произносит она.
— Мам!? Не говори так.
— Послушай, дорогая, послушай меня.
— Мама!
— Нет, выслушай.
И она начинает кашлять, и боль от него заставляет ее снова кричать, я сжимаю ее руку еще крепче, едва замечая, что кричу вместе с ней.
Она перестает, задыхаясь снова, ее глаза поднимаются на меня, более сосредоточенные, кажется, что она очень сильно старается, словно она никогда так не старалась во всей своей жизни.
— Они придут за тобой, Виола.
— Мам, прекрати, пожалуйста.
— Ты обучена, — она говорит. — Ты останешься живой. Ты выживешь, Виола Ид, слышишь меня? — ее голос становится громче, хоть я и слышу в нем боль.
— Мам, ты не умираешь…
— Прими мою надежду, Виола. — говорит мама. — Прими надежду твоего отца. Я отдаю ее тебе, хорошо? Я отдаю тебе свою надежду.
— Мама, я не понимаю.
— Скажи, что возьмешь ее, дорогая, скажи мне это!
Мне не продохнуть, кажется, я плачу, но в голове ничего не сходится, я здесь, держу руку своей мамы в разбитом космическом корабле на первой планете, где я была, посреди ночи, которую я вижу через трещину в корпусе корабля, и мама умирает, она умирает, а я месяцами вела себя так ужасно с ней.
— Скажи это, Виола. — Шепчет мама. — Пожалуйста.
— Я принимаю ее. — плачу я. — Я принимаю твою надежду. Я все поняла, ладно? Мам?
Но я не знаю, слышит ли она меня.
Потому что ее рука больше не сжимает мою.
И в этот момент случается то, что возвращает меня в «сейчас», что отрезает от меня прошлое, конвой, и всех, кто на нем, осталась только я, здесь, сейчас, так быстро, что все не кажется реальным.
Мой папа. Крушение. Мама. Все ненастоящее.
Будто я наблюдаю за всем, включая себя, откуда-то издалека.
Вижу себя, стоящей рядом с мамой.
Вижу себя, ждущей там, в обломках, пока не знаю, что делать.
Пока не проходит достаточно времени, чтобы начать что-нибудь делать, я наблюдаю, как я лезу к трещине в кабине, и впервые выглядываю на поверхность планеты.
Выглядываю во тьму. Тьму, накрывающую другую тьму. Тьму, которая скрывает нечто.
Нечто, что я могу слышать.
Звуки животных, которые звучат почти как слова.
Наблюдаю, как я залезаю обратно в корабль, избегая тьмы, мое сердце тяжело стучит.
Затем я, похоже, моргаю, и следующее, что вижу, это как я тяну сломанную дверь в машинное отделение.
