Город, лежащий у подножия вулкана, самый населенный в Европе после Парижа, издали представлялся более привлекательным, нежели при ближайшем рассмотрении. Здесь бурлила самая неприглядная жизнь: по улицам тысячами бродили оборванцы-рыбаки и лоточники, носильщики и музыканты, размалеванные проститутки и священники в черных сутанах, прыгали «дочерна загорелые, совершенно голые ребятишки — те, что постарше, приплясывали и звенели кастаньетами». Бедняки жили бок о бок со знатью, и к роскошным палаццо приходилось пробираться сквозь узкие, убогие улочки, а потом еще подниматься с нижних, часто заплеванных этажей по темным лестницам. Дети «облегчались где ни попадя», и «даже взрослые нередко выходили из экипажей с той же целью». По улицам шастали толпы lazzaroni, норовящих при первой же возможности залезть к вам в карман. Они штурмовали таверны, откуда их только что выбросили, и спускались к морю, где тут же, скинув скудную свою одежду, «купались на глазах у всех». Терпели их только благодаря шумным патриотическим речам в поддержку короля. И действительно, наряду с духовенством, люмпенская публика являлась главной опорой государства, упорно не желавшего считаться с интересами собственной интеллектуальной и коммерческой элиты.
Король показался Нельсону уродливым, нескладным мужчиной с бегающими выпученными глазами и большим крючковатым носом. Именно благодаря носу он и заслужил свое прозвище — il Re Nasone. Заядлый охотник или, точнее, любитель истребления диких зверей, король также обожал рыбную ловлю и часто, облачившись в фартук и рубаху с короткими рукавами, жарил и торговал пойманной им рыбой в собственной таверне, где с огромным удовольствием демонстрировал посетителям отличное знание привычек и диалекта неаполитанских низов. «Король разъезжает на лошадях, — повествует Тестер Пьоцци, — садится в лодку, охотится на диких кабанов (стреляя в них, из соображений безопасности, прямо из кареты), ловит рыбу и продает ее как можно дороже, хотя деньги тут же возвращает… Он танцует с девицами, ест макароны прямо руками и гоняет на лодках с гребцами».
Нельсона король принял радушно, по-дружески, рассказав о донесшихся до него слухах, будто французский порт Тулон — блокировать который и послали, наряду с другими английскими судами, «Агамемнон», — захвачен испанцами. Нельсон сразу же поправил его: еще до прибытия испанцев Тулон с более чем двадцатью военными кораблями капитулировал перед лордом Худом. «Король, казалось, удивился, — сообщает Нельсон, — но явно обрадовался».
