«Я имею честь, — парировал капитан Нельсон, — быть ровесником премьер-министра Англии и считаю себя в той же степени способным командовать кораблями его величества, в какой премьер-министр способен руководить работой правительства».
Исполненный решимости использовать любую возможность выполнить долг перед страной, руководствуясь при этом, как он впоследствии не без самодовольства отмечал, «нравственным чувством», Нельсон совершал рискованные поступки. Направляясь на Сент-Китс и Невис, он, скажем, вынудил несколько американских торговых судов повернуть назад от портов, куда они направлялись, а четыре, не подчинившиеся приказу, вообще прогнал с морских дорог, ведущих к Невису. Жители острова, в большой степени зависящие от торговли с американцами, решили предпринять контрмеры. Они собрали деньги, дабы капитаны судов могли вчинить Нельсону иск за нападение и незаконный арест. Потерпевшие требовали: Нельсон в течение двух месяцев должен оставаться на борту «Борея», не сходя на берег. В противном случае ему грозило бы тюремное заключение. Один из сослуживцев Нельсона, взяв в этом деле его сторону и выражая товарищу сочувствие, употребил слово «жалко». В ответ Нельсон немедленно вспыхнул: «Жалко, говорите? Я рожден, сэр, чтобы мне завидовали, и всегда буду вести себя соответственно!»
Когда о надвигающемся судебном процессе стало известно в Лондоне, там решили — расходы на защиту Нельсона должна взять на себя казна. Судно, с которым пришло это приятное известие, доставило также неожиданное письмо, содержащее благодарность контр-адмиралу сэру Ричарду Хьюзу и его подчиненным за успешное практическое осуществление Навигационного акта. Нельсон, чрезвычайно раздраженный этим посланием, не без оснований полагал: если уж кто и заслуживает признательности, то исключительно он.
К тому времени Нельсон успел сделаться persona non grata в доме едва ли не каждого коммерсанта на Подветренных островах, а когда дело о захвате американских торговых кораблей дошла до суда, всеобщее недовольство только усилилось. «Как Вы понимаете, — писал он Уильяму Локеру, — среди местного люда я не особенно популярен. С тех пор, как я прибыл на базу, никто ко мне не ходит и никто меня не приглашает к себе, и только по одной причине: я выполняю свой долг перед Великобританией». Да и сослуживцы, за исключением Катберта Коллингвуда и его младшего брата Уилфрида, не особенно скрашивали жизнь Нельсона. Это были в основном «те еще гуси», самым решительным образом настроенные против Навигационных актов. Даже Чарлз Сэндис, вызывавший ранее симпатии Нельсона, перестал быть ему приятелем — он слишком пристрастился к бутылке, накачиваясь каждый день кларетом, а кроме того, влюбился в юную даму из Антигуа, отвергшую его притязания. «Если бы не миссис Мутри, которая очень, очень меня привечает, — писал Нельсон, — я бы повесился в этой жуткой дыре».
