Королева Мария Каролина, по воспоминаниям леди Гамильтон, узнав о триумфе Нельсона, «как безумная металась по комнате», обнимая всех, кто окажется рядом, и восклицая «О Нельсон! О избавитель Италии!», и тоже отправила ему восторженное послание, сообщая что повесила у себя в кабинете его портрет, умоляя спеть в ее честь «God save die King et uis God Saeve Nelson et marine Britannique»[20]. «Слова признательности отпечатаны в моем сердце, — говорила королева леди Гамильтон. — Потрясающе! Да здравствует нация храбрецов и ее великий флот. Это миг славы, коснувшийся и меня… Гип-гип-ура, дорогая миледи. Я без ума от счастья! С каким восторгом встречу я наших героев… Мои дети места себе не находят от радости».
Сэр Уильям высказывался несколько более сдержанно. Он приглашал Нельсона остановиться в Palazzo Sessa: «У меня дома для Вас приготовлены удобные апартаменты, и Эмма уже подыскивает самые мягкие подушки и простыни для отдохновения Ваших измученных членов».
Когда Нельсон вышел на палубу того, что он несколько причудливо именовал «обломками «Передового»», к нему уже подплывали шлюпки с Гамильтонами и королевской четой. Сопровождавший их королевский оркестр при поддержке других музыкальных групп исполнял нечто похожее на «Вот идут герои-победители» — мелодию, репетируемую ими, хотя и не вполне прилежно, все последние дни. Лодка с Гамильтонами подгребла к «Передовому» первой, и, как писал Нельсон жене, «по трапу взлетела ее светлость, не перестававшая повторять: «О Боже, это случилось!» Она упала в мои объятья скорее мертвая, чем живая».
«С прибытием короля, однако, со слезами было покончено, — продолжает Нельсон — Он взял меня за руку и, назвав «Избавителем и Хранителем», рассыпался в самых щедрых выражениях признательности. Вскоре весь Неаполь называл меня «Nostro Liberatore»… Надеюсь когда-нибудь у меня появится приятная возможность представить тебя леди Гамильтон. Это одна из самых замечательных женщин на свете. Мало кто может с ней сравниться. Она делает честь своему полу».
На борту «Передового» в тот день находилась и еще одна англичанка — сорокаоднолетняя мисс Эллис Корнелия Найт, автор некоего двухтомного романа, жившая тогда в Неаполе с мрачной, упрямой и туповатой матерью — адмиральской вдовой. Мисс Найт подошла к судну в шлюпке Гамильтонов и явилась свидетельницей драматического падения леди Гамильтон в объятия героя, показавшегося ей «маленьким и мало чем примечательным человеком». Однако же, когда все сели за завтрак, ее поразило «на редкость живое выражение лица (Нельсона) и его порывистые манеры». По столу прыгала какая-то птичка. Мисс Найт сказали, будто она залетела в каюту прямо перед началом сражения «к большой радости команды, расценившей это как доброе предзнаменование».
