— Никого, — вдруг, зло, сказала Федосья, поднимаясь. Кольцо поймал ее за руку и властно рванул к себе. «Ты, смотри, Федосья, ежели случится, что с дитем моим — я ведь и до Разбойного Приказа дойду, не остановлюсь. Знаешь, что с бабами бывает, кои плод травят?
Кнутом их бьют, а опосля — в монастырь ссылают, навечно».
— А ты меня не пугай, — прошипела девушка. «Выкину и выкину — поди, узнай, почему сие случилось?».
— Ах, вот ты как заговорила! — Кольцо, вдруг, ударил ее по щеке — больно.
— Ты смотри, Федосья — я ведь скажу, что выкинула ты, потому как травы пила. А у кого ты сии травы взяла — у матушки своей, вся Москва знает, что Марфа Федоровна даже и семью царскую пользует. Однако одно дело — колено Ивану Васильевичу лечить, а другое — младенцев невинных убивать. Так что и матушка твоя под кнут пойдет — сего ты хочешь?
Он притянул ее к себе и вдруг, хищно, улыбнулся. «Ну, прости, что руку поднял — то ведь дитя мое, первое, Федосеюшка, да и люблю я тебя более жизни самой — знаешь ты это. Не повторится сие более. Ну, иди сюда, приласкаю тебя».
— Не хочу, — стиснув зубы, ответила она. «Меня и так вон — мутит с утра, голова кружится, болит. Оставь меня, Ваня».
— Как это оставь? — он поднялся, и прижал ее к стене сеновала. «Мужу отказывать нельзя, Федосья, хоша что — однако мужу ты давать должна, иначе нельзя». Он стал поднимать ей сарафан, но девушка вырвалась из его рук: «Не хочу! Не жена я тебе, и оной не буду!»
— Это как это не будешь? — Кольцо поймал ее и грубо раздвинул ей ноги. «Будешь, — сказал он, расстегиваясь, и потом, усмехаясь, положив руки на ее маленькую грудь, повторил:
«Будешь, Федосья, никуда ты от меня не денешься».
— Федосья, да ты что заснула? — мать стояла перед ней. «Господи, ровно не в подмосковной была, а в остроге сидела — бледная вся, круги под глазами». Мать озабоченно взяла ее запястье и прислушалась, склонив голову: «Нет, вроде в порядке все. Ну, не томись, недолго тебе до брачного ложа-то осталось», — она рассмеялась.
Федосья слушала ровный голос матери и думала: «Господи, ну, может, я на корабле выкину?
А спрятать сие как? Там же тесно, узнают еще. Ну, мало ли, заболела и заболела. А ежели не выкину? В сентябре — это ж уже четвертый месяц будет. Как я под венец-то пойду с этим?
И даже если выкину — что мне сэру Стивену-то сказать, как скрыть оное? Никак же не скроешь. Господи, ну что ж мне делать-то?».
— В коем сундуке книги Федины? — вдруг, остановившись, спросила мать.
