В планы Бекетова входило строительство двух острогов на ближайших подступах к Шилке — озере Иргень и при впадении в Шилку реки Иерчи, а также объясачивание местного населения.
На Иргень-озеро и реку Шилку Бекетов шел путем, разведанным Колесниковым, а один из участников его отряда — Максим Уразов был проводником. Добравшись до озера, отряд Бекетова разделился. Бекетов, с частью людей остался строить острог на озере. Максим Уразов пошел дальше на Шилку строить острог в устье впадающей в нее реки Нерчи. По окончании строительства Иргенского острожка Бекетов оставил в нем гарнизон в 17 человек, а сам поспешил к Максиму Уразову. Но тот в 1653 г. уже поставил Шильский (Нерчинский) острог.
Построенные острожки были небольшими и слабо вооруженными. Но стояли они в удобных, стратегически важных местах, среди густонаселенных земель. В их окрестностях кочевали «соболиного промысла многие невоистые люди» — многочисленные роды тунгусов, в из них приняли российское подданство и внесли ясак собольими мехами, качество которых, по отзывам бывалых ясачных сборщиков, «было ленских соболей лучше».
Таким образом, к моменту прихода Хабарова к устью Зеи осенью 1658 г. весь Амур, начиная от его верхнего истока Шил-ки и кончая его устьем, был обследован, исхожен и присоединен к России, а приамурское население было обложено ясаком.
ДОНОС ДЬЯКА И РАСПОРЯЖЕНИЯ СИБИРСКОГО ПРИКАЗА
В устье Зеи до Хабарова дошли неприятные новости. Прибывшие из Якутска посыльные сообщили о смещении воеводы Францбекова и начавшемся против него расследовании. Как выяснилось, причиной тому явился донос в Сибирский приказ дьяка Петра Стеншина. Поскольку Хабаров был связан материально с Францбековым, доносчик не преминул рядом с именем воеводы упомянуть и имя Ерофея Хабарова.
Чтобы разобраться в сути случившегося, Хабарову нужно было вспомнить события 1650 г. В то лето он вернулся с Амура за подкреплением в Якутск. Здесь Ерофею Павловичу стали известны кое-какие подробности об отношениях Францбекова и Стеншина.
Хабарову рассказывали, что их столкновение началось сразу же по приезде в Якутск нового воеводы. Согласно существовавшему порядку, любой воевода, заступивший на службу, был обязан принять у своего предшественника город, казенное имущество, деловые бумаги, или, как тогда говорили, «считать воеводу». Прием дел от одного воеводы к другому представлял своеобразную ревизию: шла тщательная сверка соответствия наличной казны с документацией. Если у предшественника был недочет в казне, воевода-преемник должен был сообщить об этом в Сибирский приказ, а лиц, ответственных за это, задержать либо до их полного расчета, либо до приезда из Москвы специального сыщика.
