— Ну ладно! Долгие проводы — лишние слёзы… С Богом!..
Ворота бесшумно разъехались в стороны. Нашим взорам открылась поросшая травой лесная дорога…
— Вот интересно, — сказал я идущей рядом Тийне. — Два года назад, когда меня везли по ней, мне казалось, что я еду в тюрьму…
— А теперь тебе кажется, что ты покидаешь родной дом, — кивнула Тийна.
— Но ведь мы вернёмся! — сказал я. — И всё будет хорошо… Обязательно!..
Мы не спеша шли по лесу. Иногда кто-нибудь, забыв, куда мы идём и зачем, сворачивал с дороги по грибы. Наконец, мы вышли на шоссе. У меня слегка закружилась голова: я совсем отвык от шума и скорости автомагистрали. Неподалёку от того места, где наша дорога выходила на шоссе, стоял небольшой синий автобус. При виде него Тийна вдруг покачнулась и схватилась за меня.
— Что с тобой?! — перепугался я, поняв, что она теряет сознание; я осторожно усадил её на траву.
— Пропустите! — к нам сквозь толпу проталкивались врачи.
Эстонец тяжело уселся рядом с сестрой.
— Может, не поедешь? — с надеждой спросил он.
— Нет, — прошепталаТийна. — Я должна… Я должна, наконец, преодолеть свой страх…
Но, едва взглянув на автобус, она снова побледнела, как лепесток ромашки.
— Ты не поедешь! — заявил Эстонец.
— Пускай едет!
Все обернулись. Из лесу тихо вышла Надежда. Она посмотрела на нас и скорбно улыбнулась Эстонцу:
— А не то, кто же привезёт тебя обратно?
Анна Стефановна вздрогнула.
— Надюша, что же вы нас пугаете? — пролепетала она.
— А вы не бойтесь, — сказала Надежда. — Кирюша у нас святой!..
Сказала — и ушла обратно в лес. Дядя Фил с тяжким вздохом открыл походную аптечку.
— Ехать три часа, — бормотал он, набирая в шприц лекарство. — Сделаю три кубика, пожалуй… Как раз проснётся к приезду…
Эстонец жалобно смотрел на него, а я отвернулся, чтобы не видеть, как игла вонзится в тонкую руку Тийны…
Через пару минут девушка сонно поднялась с травы, и Дядя Фил повёл её к автобусу. Мы пошли следом.
Автобус был чудной: я даже увидел рулевое колесо на том месте, где у обычных рейсовых автобусов располагается бортовой компьютер. Понятное дело: для нас пожалели хорошую машину, послали переделанную из старья…
— Добро пожаловать, сладенькие! — мерзко, по-старушечьи проквакал автобус, и я сразу узнал: то был голос молодящейся ведущей Шоу Вундеркиндов. Раньше, ещё когда я был чудо-ребёнком, этот голос меня не коробил, а теперь аж затошнило.
— Устраивайтесь поудобнее, лапоньки мои, — продолжал автобус. — Напоминаю вам, что в салоне запрещается: бегать, кричать, курить, громко смеяться, громко болтать, петь, танцевать…
