Я предпочитал валяться на кровати и пялиться в потолок. И занимался этим до тех пор, пока однажды ко мне не забрел тот патлатый уродец, которого я видел в Главном корпусе в день приезда.
— Можно присесть? — тоном холодной вежливости осведомился он.
— Какая жестокая несправедливость! — не дождавшись позволения, он по-хозяйски расположился на стуле у кровати и откинул со лба спутанные космы. — Поэт, который затмил Пушкина, оказался в этой убогой дыре!..
Я лениво взглянул на гостя.
— Такова судьба гения! — продолжал патлатый. — Нет пророка в своем отечестве! Жюри престижного конкурса не оценило моих творений. А за то, что я вслух высказал правду об их художественном вкусе, меня отправили сюда!..
Правильно сделали, подумал я, тебе здесь самое место.
— А здесь… — гость печально усмехнулся. — Здесь и подавно нет ни одного существа, в ком есть хоть искра разума, чтобы оценить мой талант!.. Мощь моего стиха заставляет мелких людишек затыкать уши и разбегаться!.. Вот, взять хотя бы это отрывок…
Не дожидаясь начала, я вскочил и бросился вон из палаты.
Я вышел в больничный садик и хотел было присесть на скамеечку, но на ней уже кто-то сидел. Вторая скамейка тоже была занята. И третья, и четвертая. При этом, все больные вполне поместились бы на двух лавках. Эгоисты.
— Публика! — кровожадно прохрипел кто-то.
Я резко обернулся. На лавочке гордо восседала толстая девчонка.
— Я великая певица, вот послушай, — прокашлялась она.
Отбежав к другой скамейке, я все-таки решил присесть…
— Как ты смеешь сидеть в моем присутствии?! — услышал я.
Я вскочил.
— Смертный! Ты загораживаешь мне солнце! — донеслось с третьей лавочки.
— Ну, погоди! Ужо я с тобой разберусь! — пообещал кто-то суровым басом.
Я совсем перепугался, но, к счастью, последние слова относились не ко мне. Я взглянул через забор. Вдоль него шагал всклокоченный бородатый дяденька в галифе, тельняшке и сапогах. В одной руке у дяденьки был пойманный за шкирку мальчик, а в другой — я содрогнулся — ремень!..
— Добрый день, доктор! — навстречу страшному дяденьке шла статная пожилая дама в длинном платье; у нее были седые волосы и удивительно звонкий, молодой голос.
— Добрый день, — вежливо ответил дяденька.
Я оторопел. Это что, врач?! О, Боже! Куда меня привезли?! Это же настоящий сумасшедший дом!
И я понял, что у меня нет другого выхода. Если я и сам не хочу сойти с ума, то должен немедленно отсюда бежать! Бежать, даже если это и невозможно, как говорила странная девочка по имени Тийна Томмсааре. Ведь я на то и гений, чтобы совершать невозможное!..
