Особо обугленный предупредил, чтобы по пути штрафники ничего немецкого не трогали.
– Эти гады все, что не сумели с собой забрать, заминировали… – пояснил танкист. – Мы вместе с саперами в арьергарде шли. Наткнулись на мотоцикл с коляской. Так они решили его вручную откатить. А он – ба-бах… Одного убило сразу, второму руку по локоть оторвало.
– Тут, по лесу, вообще лучше на танках и «самоходках» передвигаться… – продолжил танкист. – Вплоть до внешнего обвода почти заминировано. И так хитро: танковый трал проходит и – ничего, а идет следом пехота, или «полуторка» едет – подрыв. Умеют, гады. Там, на обводе, они так сработать не успели. Мин почти нет. Зато «фаустников» – пруд пруди. Из всех щелей, как тараканы, лезут, из каждой ямки. В меня три раза попадали. Один раз еле пламя сбили…
– А что за оборонительный обвод? – наконец задал Аникин вопрос, который не давал ему покоя с момента разговора у ротного.
– Обвод? – удивленно переспросил танкист, как будто командир взвода «шуриков» спросил его о чем-то очевидном. – Ха!.. Не знаете, штрафная?
– Ну ты, больно много знаешь… – сердито, с досадой буркнул Аникин. – Если такие умные, чего нас о прикрытии просите?
– Ну, ладно, ладно… – примирительно произнес командир танкистов и добавил на полном серьезе: – Внешний оборонительный обвод. Тот самый и есть… Вокруг Берлина…
* * *
Аникин ничего не ответил и оставшиеся несколько шагов по лесной, укатанной гусеницами дороге прошагал молча. Слова танкиста поразили его. Берлин… Он не мог поверить, что это правда, и там, за лесом они пойдут на прорыв оборонительного кольца вокруг фашистской столицы, логова бешеного зверя, с которым они бьются целую вечность…
