– Ждем тебя завтра утром, к восьми.
С тех пор как умерла Бев, я уже привыкла сачковать, но мистер Уивер даже не собирался обсуждать время начала моего рабочего дня. Я дернула плечом, а он, должно быть, принял это за согласие, потому что еще раз кивнул и, шаркая, побрел прочь.
– Спасибо! – сказала я ему в спину.
Старик, не оборачиваясь, помахал рукой, словно отгоняя стаю комаров.
– Я приду к вам утром, мистер Уивер, – добавила я.
– Макс.
– Что?
– Зови меня Макс! – крикнул он. И скрылся в боковой двери пристроенного к дому гаража.
Больше пяти лет работала я у Макса и Елены. Поначалу подметала пол, наматывала нитки на шпульки, отвечала на телефонные звонки, если у них обоих рот был занят булавками. Когда Макс убедился, что я трудолюбивая и способная ученица, он научил меня крахмалить и утюжить брюки так, что стрелка становилась острой как бритва. Работа тонкая, но по-настоящему я увлеклась ею только после того, как Елена сшила свое первое свадебное платье для одной знакомой девушки, которой готовое было не по карману.
Для меня швейная мастерская раз и навсегда волшебно преобразилась, когда Елена купила рулон итальянского шелка микадо[1]. Безумно дорогого, но платье предназначалось в подарок, а Елена к своим подаркам относилась чрезвычайно серьезно. В тот день, когда из Милана прислали ткань, Макс уже отправился на боковую, а я осталась в мастерской. Мы с Еленой аккуратно отложили в сторону шерсть, твид и «елочку» – ткани, в которые предстояло облачиться мужскому населению Эвертона, – и водрузили на стол тяжелую коробку. Елена достала шелк, и мы раскинули его во всю ширину рабочего стола. Ах, как он сиял и играл на свету!
– Штанов больше не шью! – засмеялась Елена.
Шила, конечно.
Однако по меньшей мере пару раз в год Елена предоставляла мужу заниматься «штанами», а сама с головой уходила в любимое дело: шила платья. Что до меня, я не могла дождаться этих вылазок в мир атласа и кружев! При том, что и на шитье мужских костюмов грех было пенять. Удивительно тепло и спокойно делается на душе, когда помогаешь Максу добиваться идеальной симметричности и параллельности полосок на пиджаке. Увлекательное занятие, незнакомое. И определенно очень мужское.
Мой отец редко носил костюмы; тому, что он извлекал из недр шкафа по особым случаям, было лет сто, не меньше. Его шкаф был набит джинсами и разномастными рубашками, которые он сам себе покупал. Главное, чтоб по десять долларов, а лучше – еще дешевле. Вообще-то, я обратила внимание на папину одежду, только когда начала шить костюмы вместе с Максом. И тут увидела, какой дешевый и безвкусный у отца гардероб: униформа рабочего человека, у которого всегда грязь под ногтями, а нос шелушится от солнца. Ну да, конечно, одежда в жизни не самое важное, но мне захотелось, чтобы папа относился к себе с большим уважением.
