– Я работал на снегоуборщике, – говорит Митч, глядя в окно.
– У тебя был грузовик с ножом-отвалом, – поправляет Купер. Он раскладывает на столе клетчатую доску и принимается расставлять перед собой красные фишки на черные квадраты. – Зимой ты нож прицеплял, а летом снимал. Ты так подхалтуривал.
– Подхалтуривал?
– Ну да, чтобы немного заработать. Стройки же зимой почти замирают.
Стройки. Митч смотрит на свои руки, на душе теплеет, – да, он был мастером своего дела, это точно. Уголок рта подергивается: припомнилось, каково это – перепрыгивать с одной кровельной балки на другую. Равновесие он умел держать будь здоров. Запросто мог, скользя по узким лесам в одну доску, обойти вокруг недостроенного здания и ни разу ни за что не ухватиться руками. Рассказать, что ли, об этом Куперу? Но тот опережает его.
– Тебе бы архитектором быть, – говорит Купер. – Ты ведь знал толк. Не всякий сумеет построить дом, а ты построил лучший.
Митча охватывает гордость, и почти сразу ее вытесняет внезапная мысль:
– Дом – это не только здание.
Мудрая мысль. Жаль, что он не понял этого раньше.
Купер поднимает голову и смотрит ему в глаза:
– Верно. Дом – это далеко не одни только стены.
Похоже, он ждет от Митча еще каких-то слов, но каких именно – Митч даже не представляет. И молча следует примеру Купера. Красные шашки – на черные квадраты. Но Купер поправляет: белые фишки для него, Митча.
Они начинают игру, и правила вспоминаются сами собой, как умение кататься на велосипеде. Митч съедает у Купера три шашки и становится хозяином положения на доске. Нехитрое, оказывается, дело. Он запускает руку в коробку с шахматами, перебирает фигуры, но они по-прежнему ничего не говорят ему – просто кусочки камня. И пробовать не стоит.
– Ты что-то грустный сегодня, – замечает Купер, когда Митч отодвигает коробку.
Довольно бесцеремонное замечание, но Купер, кажется, считает, что они с ним закадычные приятели. Ну да бог с ним, не стоит обижать единственного во всем зале человека, который уделил ему каплю внимания.
– Все никак вспомнить не могу, – признается Митч.
– А у нас у всех разве иначе? – Купер передвигает шашку в незащищенный угол доски. – Дамка!
Эх, зевнул!
– Нет, это другое, – качает головой Митч. – Другая какая-то забывчивость.
– Альцгеймер, – буднично роняет Купер.
– Это плохо?
– В общем – да, хорошего мало.
Митч на минуту задумывается.
– У меня память как швейцарский сыр – вся в дырках.
– Это ты хорошо сказал: швейцарский сыр! – хохочет Купер.
