Нечего и говорить – мечты пошли прахом. Всю неделю Сайрус только и делал, что валялся у бассейна и пялился на студенток, загоравших у воды в крошечных бикини. На носу солнечные очки, глаза полуприкрыты, но я-то знала, куда он смотрит, – куда угодно, только не на свою жену, с которой прожил одиннадцать лет и которая родила ему дочь, доказательством чему служит отвратительный шрам от экстренного кесарева сечения. Наверное, нельзя его упрекать. Я была вся в веснушках от солнца, вся красная (мою молочную кожу не спасает даже самый сильный солнцезащитный крем). А мой цельный черный купальник рядом с этими соблазнительными лоскутками выглядел монашеским одеянием. Немудрено, что Сайрус завел привычку уходить в клуб – «потусоваться с ребятами», после того как я уложу Лили спать.
Наш семейный отпуск не удался, но я все равно любила эту пляжно-полосатую ванную и ранним утром, пока все спали, проводила волшебные полчаса в своем раю цвета морской волны. Клубы горячего пара окутывали меня, облачая в броню, которая помогала прожить очередной день.
Когда Сайрус потерял из-за меня голову, он уверял, что мои рыжие кудри ужасно сексуальны. Но во время беременности волосы у меня потемнели, поредели, крутые завитки, которые Сайрус обожал накручивать на пальцы, почти распрямились. Я зачесывала их назад, а с боков закалывала невидимками, чтобы не напоминать Сайрусу про то, что рыжих кудрей больше нет.
Закончив с волосами, я слегка подкрашивалась, наносила на губы светло-розовый блеск и одевалась: темные джинсы и дорогой свитер – что-нибудь хлопковое, трикотажное, когда тепло, или вязаное, шерстяное, когда холодно. Хотя вещи я покупала в тех же магазинах, что и жены его друзей, для Сайруса моя одежда была постоянным источником раздражения. Слишком скромная, на его взгляд, слишком предсказуемая. Но здесь я была тверда – носила блузки с воротником под горло и длинными рукавами, оставлявшие открытыми лицо да кисти рук. Более чем достаточно, по-моему.
Ровно в половине седьмого я выхожу из ванной, прямиком на кухню и принимаюсь готовить завтрак. Сайрусу в агентство к восьми, но он всегда выходит из дома в семь. В Эвертоне все знали: утром по рабочим дням на заправочной станции собирается «клуб» старых приятелей – выпить кофе, обсудить городские новости, просто потрепаться. Как сын покойного мэра и будущий владелец «Price Automotive», Сайрус занимал в «клубе» весьма почетное место, можно сказать – трон. Эдакий поселковый принц, один из богатейших и влиятельнейших жителей, он упивался своим положением. И Его Высочество любил на завтрак обжаренную с двух сторон яичницу из двух яиц на двух ломтиках поджаренного белого хлеба с маслом и стакан апельсинового сока без мякоти.
