Между тем за окнами с монотонным шумом лил дождь, и учитель, погруженный в раздумье, даже не заметил, как вошел мэр. Скрестив на груди руки и откинув голову, глава общины спросил: «Где вы были?» — тем особенным, торжественным и суровым голосом, какой свойствен глупцам, облеченным властью. Поль, покачивавшийся на стуле, от неожиданности так вздрогнул, что стул опрокинулся и он полетел на пол.
Мэр, основным достоинством которого отнюдь не являлась скромность, был польщен подобным эффектом своего красноречия. Он смягчился и, наклонившись, хотел помочь учителю подняться. Но Поль не дал ему этого сделать. Он уже был на ногах и, усевшись сам, пригласил сесть начальника.
— Успокойтесь, молодой человек, — сказал мэр, — я пришел к вам не как суровый судья, а как друг.
Поль был молод и не мог сдержать усмешки. Представитель власти заметил это и нахмурился. Бабушка собралась было уйти и увести девочку, но мэр заявил, что они не мешают, и старушка осталась, любопытствуя, что же будет дальше.
Мэр продолжал:
— Говорите правду, молодой человек! Где вы были?
— Я никогда не лгу, сударь, и потому не нуждаюсь в подобных советах. Я был в Клермоне, если вам угодно знать.
— Так я и думал. Зачем же вы отправились в этот город?
— Исполнить свой долг.
— Ваш долг? Что вы под этим подразумеваете? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
— Мой долг, как долг любого патриота, состоит в том, чтобы защитить республику.
— Стало быть, вы заодно с приверженцами всеобщего раздела, проповедуемого «Маяком»?
— Я против разбойников-бонапартистов.
— Что же вы намерены ответить: «да» или «нет», когда принц-президент потребует одобрения переворота, принесшего всем нам спасение?
— Я отвечу «нет», тысячу раз «нет»! И все, кто ответит «да»…
— Что вы хотите сказать?..
— Все, кто ответит «да», — невежды, бездушные честолюбцы, трусы и негодяи.
— Вы полагаете?..
— Я в этом уверен!
— Достаточно, милостивый государь, достаточно. Вы уволены! Если вы не откажетесь от дерзких слов, которые только что произнесли, вы не будете учителем в нашей общине!
— Я не отрекусь от того, что мне велит моя совесть.
— Но, несчастный, вы губите свою будущность!
— Пусть — лучше погибнет моя будущность, нежели честь. Если я не найду места в школе, то все равно буду трудиться, чтобы прокормить сестру и бабушку; если не смогу быть полезен людям в качестве учителя, то сумею приносить им пользу иным путем.
Мэр злобно усмехнулся.
— Я не только отрешаю вас от должности, — сказал он, — но вы должны быть наказаны за опасный образ мыслей и за неуважение к начальству.
