– Только дверь закрой, – пьянея, хихикнула она, отмечая про себя, что не такой уж он и страшный урод, как казалось до коньяка. Просто милый пузанчик.
– А-а, не надо закрывать, девочка. И так никто не войдет, – возбуждаясь, заурчал Самвел, запустив свою мохнатую пятерню под ее коротенькую юбчонку. – Ты разденься только. Я смотреть на тебя хочу. Я так больше люблю, да.
И она медленно разоблачилась, изображая при этом какую-то жалкую пародию на подсмотренный в кинопорнушке эротический номер. Опустилась на колени и обхватила ладонями восставшее внушительное достоинство застонавшего от вожделения Арутюняна. А затем, ловко поместив его за щеку, принялась интенсивно трудиться губами и язычком, помогая себе двумя руками.
– Аво эх! – промычал Самвел. – Вай, хорошо, детка! Как хорошо!.. – И, совершенно обалдев от сладкого удовольствия, перешел на какой-то ломаный русский, словно только вчера приехавший в Россию гастарбайтер. – Ты поднимись, да... Всю тебя видеть хочу! Так хочу!
Алина сразу же послушно поднялась на ноги и, перегнувшись в поясе, оттопырив назад свою соблазнительную круглую попку, продолжила начинающее ее увлекать занятие. Да так азартно, что разомлевший Самвел даже не услышал, как открылась дверь в кабинет, а вошедшего старшего брата, лысого и кривоногого коротышку Ашота, заметил только тогда, когда тот в полном восхищении замер в двух шагах от них с Алиной.
– Слушай, – прохрипел Самвел, – что стоишь, как ишак?! Помогай давай, да...Ты, Алиночка, не против?
Окончательно окосевшая от выпитого коньяка Алина только промычала в ответ что-то нечленораздельное, не выпуская изо рта багровое от напряжения достоинство младшего Арутюняна, и старшенький тут же начал дрожащими руками снимать с себя брюки. Долго елозил, кряхтя, пока ему наконец не удалось пристроиться к ней сзади. А через минуту после этого Алина уже вовсю ему подмахивала, все больше распаляясь и повизгивая, одновременно ублажая обоих уважаемых джигитов. Что-что, а работы она никогда не гнушалась. Тем более такой приятной и полезной.
Дверь в хату распахнулась. На улицу вывалился Солдат и обалдело уставился на Игоря.
– Тут это, шеф... – заблажил он срывающимся от радости голосом. – Нашли вот. В сапоге у него было, в портянке замотано. Представляешь?!
Дорофеев, еще погруженный в свои невеселые мысли, бросил на шоферюгу рассеянный тяжелый взгляд. Но, присмотревшись повнимательнее к тому, что тот ему протягивает, замер в полном изумлении. Это была плотная пачка баксов, перетянутая резинкой. Игорь взял ее, взвесил на ладони, прикидывая, сколько она может потянуть, и молча шагнул за порог.
