— Скорее неприятности сами липнут ко мне, — ответил исследователь.
— Хмм. Как бы то ни было, я ознакомился с историей вашей жизни и вижу в ней одно несчастье за другим.
Пальмерстон полистал какой-то журнал, лежавший перед ним на столе. Стол его, сделанный из красного дерева, был исключительно массивен и велик. Ниже края стола по всему периметру пролегала полоса орнамента со сценами эротического содержания, на которые Бёртон взглянул не без ехидства.
Предметов на столе было немного: блокнот с промокательной бумагой, серебряное перо в держателе, стеллаж для писем, графин с водой и стакан. Слева от премьер-министра находилось странное устройство из меди и стекла, которое время от времени с легким шипением выбрасывало струйку пара. Бёртон не понял, что это такое, но заметил, что часть механизма — стеклянная трубка толщиной с запястье — периодически исчезала внутри стола.
— Вы служили под командованием генерала Нейпира в Восточной Индии и, насколько я понимаю, выполнили для него несколько разведывательных операций?
— Да. Я знаю много местных языков и легко схожу за туземца. Так что он сделал разумный выбор.
— На скольких языках вы говорите?
— Свободно? На двадцати четырех и еще на некоторых диалектах.
— Боже, да это замечательно!
Пальмерстон продолжал перелистывать какие-то документы. «Неужели все это множество исписанных страниц — обо мне?» — с тревогой подумал Бёртон.
— Нейпир высоко ценил вас. Сменивший его Прингл — напротив.
— Прингл — слабоумная жаба.
— Неужели? Господи помилуй, я должен более тщательно выбирать людей на такие посты, не так ли?
Бёртон кашлянул.
— Прошу прощения. Я сказал, не подумав.
— Согласно вот этим документам, «говорить, не подумав» — еще одна ваша отличительная особенность. А кем был полковник Корселлис?
— Является, сэр, он еще жив. Это командир корпуса, во всяком случае, он был им, когда я встретился с ним впервые.
Пальмерстон попытался поднять брови, но они остались неподвижными на его туго натянутом лице. Он прочитал вслух:
«Вот Корселлиса бренное тело,
Остаток в аду, и за дело».
Уголок рта Бёртона дернулся. Он уже успел забыть свои юношеские вирши.
— Собственно говоря, он сам попросил меня написать что-нибудь о нем.
— И, я уверен, очень обрадовался результату. — Пальмерстон бросил на Бёртона испепеляющий взгляд. Его пальцы беспокойно забарабанили по столу. Потом он еще раз посмотрел на Бёртона, на этот раз задумчиво. — Вы служили в 18-м Бомбейском пехотном полку с 42-го по 49-й год. И все это время отказывались подчиняться приказам и регулярно брали отпуск по болезни.
